Маленький серый человечек бесстрастно смотрел на Джессику глазами без зрачков. Если не знать, кто это, то можно было подумать, что он слепой. Большая ошибка. И почти такой же ошибкой было бы думать, что она знала об этом существе хотя бы половину необходимого. Тлейлаксу? Лицедел? Точно нет. По крайней мере, не из тех, о ком она что-либо слышала.

По большому счету, можно было быть уверенной только в том, что он либо укротитель, либо успешно прикидывается таковым. Футары не проявляли никаких сомнений. Если он пожелает, они немедленно разорвут Джессику на части. Или он разорвет ее сам. В отличие от привычных тлейлаксу мастер Шо даже не пытался изобразить слабость.

И все же он помог ей. Что же ему нужно?

- Дике утверждает, что вы ни на что не жалуетесь и ничего не просите, - наконец начал разговор мастер.
- Спасибо, я получаю все необходимое прежде, чем успеваю попросить, - наклонила голову Джессика.
- Напоминаю, что вы не в плену, а в гостях, - губы мастера тронула улыбка.
- И я могу покинуть вас, когда захочу? - даже если мастер не лжет, его представление о гостях может существенно отличаться от привычного.
- Разумеется, - странный взгляд мастера был устремлен куда-то за Джессику, - Дике доставит вас туда, куда вы попросите.
- Если бы я сама знала, куда меня следует доставить… - вздохнула Джессика.
- Вы переоцениваете неуловимость вашего ковчега. Для Дике это не проблема. - Мастер очевидно не обращал внимания на маленькую проблему Джессики. Знал ли он об этой проблеме? Неверно поставленный вопрос. Ранее Джессике уже приходилось встречаться с людьми, чей запас знаний превышал её собственный, но происходило это не слишком часто. Бене Гессерит превосходили большинство за счет доступа к генетической памяти. Такой же разрыв Джессика ощущала между ней и мастером Шо. Он знал куда больше. Чем-то он напоминал ей сына, но Пол смотрел в будущее и прошлое, а мастер Шо явно имел преимущество в настоящем.
- Даже наш шкипер не знает, куда корабль направится дальше, - удивилась Джессика, - Дике обладает предзнанием?
- Я бы солгал, если бы сказал «нет», но в данном случае предзнание не требуется, - мастер был внешне спокоен и умиротворен. Не чувствовалось ни малейшего напряжения. И в то же время в нем не было равнодушия. Очень трудная линия поведения. Он даже не играет с Джессикой. - Достаточно позвать.
- С моей стороны, было бы невежливо сразу покидать вас, даже не попытавшись как-то отблагодарить за услугу.
- Мы не нуждаемся в благодарности, - лицо карлика наконец повернулось к ней, - мы лишь восстанавливаем исходное положение вещей.
- Исходное? - Джессике не понадобилось разыгрывать удивление. Подбор слова был более чем странным.
- Мы потратили много времени, чтобы расставить значимые фигуры в нужном порядке, - взгляд мастера наконец обратился на Джессику, - было бы расточительно позволить кому-то навести беспорядок.
- Вряд ли меня можно назвать значимой фигурой, - Джессика дала понять, что ясно видит разницу уровней.
- Это решать не вам, - в голосе мастера прорезалась какая-то интонация. Раздражение? Досада? Джессика не могла распознать, - и не нам.
- Простите, если я досаждаю вам своим любопытством, - злить мастера было бы недальновидно.
- Ваше любопытство естественно. И оно поможет занять нужное место. Я с радостью отвечу на некоторые вопросы. - Я вместо мы. Интересно. Некоторые. Какие?
- Весьма любезно с вашей стороны. Но вряд ли я смогу задать достойные вопросы. Я ведь даже не очень хорошо представляю себе, о какой партии вы говорите. И кто с кем вообще будет играть?
- Сейчас многие партии накладываются друг на друга, - спокойно ответил мастер, - игроки в одной партии легко оказываются фигурами в другой. Но для Бене Ортос имеет смысл только одна — схватка предзнающих.
- Квизац хадерах… - Мастер знает про Пола и Лето! Джессика приложила титанические усилия, чтобы скрыть даже тень беспокойства. Но почему они должны противостоять друг другу? И они ведь не…, - разве последний из них не оставил нас тысячи лет назад?
- Ваш внук не первый и не последний из нынешних игроков, - мастер Шо говорил размеренно, - впрочем, и он нас не покинул. Единственный квизац хадерах, кому возможно действительно удалось уйти — ваш сын. Но даже с ним нельзя быть полностью уверенным.
- Удалось? - скрыть облегчение оказалось даже труднее, чем беспокойство.
- Возможно удалось, - уверенно повторил мастер, - у остальных точно не получилось, хотя они определенно пытались.
- Как вы можете быть в этом так уверены? - или как я могу быть уверена, что Пол и лето надежно скрыты? Разумеется, Джессика не могла спросить прямо.
- Наш квизац хадерах сделал несколько таких попыток. Она даже пыталась покончить с собой. Вы можете помнить об этом. Это произошло как раз при жизни вашего первого тела.
- Я слышала о попытках Тлейлаксу. Неудачных попытках. Но разве вы Тлейлаксу?
- Никто больше не Тлейлаксу. Мы, Бене Ортос, лишь честнее прочих. Предзнающие до неузнаваемости изменили древние ордена под свои нужды. Старые названия лишь вводят в заблуждение.
- Но я все еще Бене Гессерит!
- Вот вы и осознали свою важность, - Джессика готова была поклясться, что мастер улыбается. По крайней мере где-то внутри. - Важность последней из Бене Гессерит.
- Орден еще существует! - возмутилась Джессика.
- Даже несколько, - мастер едва заметно кивнул, - но сколько в этих орденах от первоосновы? Капитуляры. Матриархия. Матроны. Еретики. Это только те про кого вы знаете, а про скольких вы ничего не слышали?
- Многообразие не означает предательства целей.
- Бене Ортос первоначально были орденом ортодоксов, изгнанным с Тлейлакса, принявшего новую доктрину. Полагаете, я более Тлейлаксу, чем пленивший вас Дайту?
- Некоторое сходство определенно имеется, но ваши манеры гораздо лучше. Если бы вы захотели называть себя Тлейлаксу, я бы поддержала именно вас.
- У нас нет подобных желаний, - мастер едва заметно качнул головой, - мы давно уже прекратили искать совершенство в людях.
- Нынешние Бене Гессерит в этом похожи на вас, - горечь в голосе Джессики была настоящей.
- Их остановил страх успеха. Нас — его непринятие. Вижу, вы не поняли моих слов, - мастер склонил голову. - Мы все стремились достичь человеческого совершенства, а когда достигли, выяснилось, что оно больше не является человеком. Преподобные матери отказались от совершенства, а мы отказались от человека.
- Мои дети были людьми, - твердо возразила Джессика.
- Только потому, что очень хотели этого, - мастер едва заметно вздохнул, - другие не захотели.
- Другие? - Джессика помнила про опыты Тлейлаксу. Но ей было известно только про одного потенциального квизац хадераха. Считалось, что он покончил с собой, и после этого Тлейлаксу оставили свои попытки. Теперь выяснилось, что Тлейлаксу создали женщину с умениями квизац хадераха. А может быть и не одну. Возможно ли, что это правда?
- Не только мы пытались превзойти бесполезный Джихад, - мастер Шо начал демонстративно изучать орнамент на стене, - ментаты и сукк, суялы и гильдия, как и многие другие, исследовали этот путь, но только Икс смог пройти достаточно далеко.
- Неужели они тоже изучали генетику? Как им удалось сохранить подобное в тайне?
- Мы не знаем. Мы даже не уверены, что их творение порождено генами. Нам открылся лишь результат, который мы были вынуждены признать.
- Разве есть иной способ создать квизац хадераха?
- Мы не знаем, - мастер снова повернул голову к Джессике, - и нас это более не интересует.
- Если предзнающие так сильны, то почему партия начинается только теперь? - вопросы в голове Джессики множились.
- До сих пор в их предзнании не было значимых разногласий, - Джессике показалось, или это неуверенность? - Или ваш внук не допускал таковых.
- Я слышала о жалобах навигаторов, - задумчиво протянула Джессика.
- Верно, - мастер Шо понял ее очевидный вопрос, прежде, чем она успела его задать, - скоро их возможности иссякнут полностью.
- Джихад… Мой сын пытался обойтись без него. Но возможности предзнающего не всегда достаточно велики. Это зависит... от многих факторов.
- Я говорил о другом Джихаде, - в голосе мастера почудилась нотка скуки. Джессику же словно обожгло огнем. Бесполезный Джихад.
- Угроза машин не устранена? - Джессика точно знала про миры Узора. Но каков будет ответ мастера?
- Я хотел бы ответить на ваш вопрос, но любой ответ введет вас в заблуждение, - мастер едва помедлил, прежде чем ответить. Может на этот вопрос он просто не хочет отвечать?
- Искусственный интеллект не был побежден? - осторожно переформулировала Джессика.
- Был, насколько нам известно, - сразу ответил мастер, и добавил, - правая рука отсекла левую.
- Ордена же принялись создавать протезы? - подхватила Джессика.
- Предзнание — есть порождение опытов Омниуса над людьми, - это звучало как оскорбление всей деятельности Бене Гессерит, - но можно ли назвать это угрозой проистекающей от машин?
- Можно обвинить и первую обезьяну, взявшую в руки камень, - Джессика не смогла в полной мере скрыть раздражение. Это проявилось в излишней резкости фразы.
- Вопрос не в источнике, а в итоге воплощенного замысла, - мастер с легкостью стер в порошок её недооформленное обвинение, - машины лишь воспроизводят заложенный в них замысел. И нет разницы, собраны они из плоти и крови или песка и металла. Общность форм обусловлена схожестью задач. Так дельфин и акула схожи между собой, хотя акула никогда не гуляла по суше.
- Иными словами, угроза сохранилась, но теперь выражена иначе? - дождавшись едва заметного кивка мастера, Джессика продолжила, - вы опасались, что я восприму миры Узора, как повторение истории Омниуса?
- Омниус изначально не был угрозой, - эти слова стоило понимать как ярлык для миров Узора. Но что написано на это ярлыке? - угрозой всегда было то, что породило Омниуса. И оно никуда не исчезло. Оно живет в людях. Оно живет в каждом их порождении. А в совершенном порождении и угроза становится совершенной.
- Вот почему вы отказались от человека? - Джессика была разочарована. Вместо сколь-нибудь информационного ответа она получила спорную философию.
- Я предупреждал вас, что любой ответ будет воспринят неправильно, - похоже мастер легко прочитал разочарование.
- Что же делать? - усмехнулась Джессика.
- Я задам вам вопрос, и вы сами будете искать ответы, - не замедлил с решением мастер, - вспомните, бы ли Омниус совершенством?
- Будь он совершенен, вряд ли наши предки смогли бы его одолеть, - броня всезнающего философа была непробиваемой. Истинные намерения мастера были скрыты так надежно, что Джессика не могла туда проникнуть. Любого философа можно раскрыть, если указать хотя бы на следы изъяна в его философии. Фанатик неуязвим к изъянам своей картины мира, но уязвим к догмам собственного учения. Бене Гессерит умели использовать и то, и другое. Философ-фанатик имел слабости от обоих. Мастер же умудрялся сочетать сильные стороны.
- Омниус проиграл, поскольку четко осознавал неприемлемость последствий собственной победы. Без людей Омниус не мог реализовать заложенные в него задачи.
- Значит миры Узора — лишь набор фигур для партии предзнающих?
- Творения Иксианца уже заняли свои места, - мастер подал едва заметный сигнал стоящему за Джессикой футару, - является ли угрозой их свобода?

Футар ударил по тому месту, где мгновение назад сидела Джессика. Скорость реакции существа была не хуже, чем у Джессики. Лишь способность понять сигнал мастера дала ей возможность увернуться от удара. Но полноценный бой против машины убийства Джессике не выдержать. Она переместилась так, чтобы мастер оказался между ней и футаром. Небольшой выигрыш во времени. Футар ни при каких условиях не захочет причинять урона дрессировщику.

- Свободен! - рявкнул мастер. Футар немедленно сел. Мастер повернулся к Джессике. Теперь он напоминал сову. Так неестественно вывернулась его шея. - Когда Акти был агрессивен? Когда я освободил его, или когда приказал?
- Смысл приказов не всегда очевиден, - размеренный ответ дался Джессике нелегко.
- Иными словами, ответ зависит не только от марионетки, но и от кукловода, - мастер отвернулся, - также и та угроза, которой вы так опасаетесь.
- Если бы я убила вас, то разве это устранило бы угрозу?
- Какой смысл убивать игрока, если все его ходы в партии уже записаны?
- Я не знаю правил игры, о которой вы говорите, - призналась Джессика.
- Мы тоже, - тихо ответил мастер, - вот почему мы беспокоимся о каждой фигуре.

Одна из многих миллионов, а теперь они стремятся убедить ее в уникальности? Ха! Она была уникальна лишь для него одного, того что видел правду. Голоса, голоса… Все они уникальны. Каждый особенный. Но разве их особенность в том, что они Бене-Гессерит? Нет, в этом их ценность, а ценность субъективна. Ценность определяется те, кто оценивает.

Ребекка посмотрела в зеркало. Когда-то ее ценность любой мужчина определял по этому лицу. Теперь этот любой не дал бы за нее и ломанного гроша. Старуха. И лишь единицы могли оценить ее иначе. Кто-то, как Раввин, за принадлежность к избранному народу. Кто-то, как Бене Гессерит, за память миллионов сестер.

Избранный народ. Ха! Обладая памятью миллионов, Ребекка теперь знала, что ее народ, такой закрытый, заметно наследил генами по всему человечеству. Среди миллиона сестер в ее памяти не было ни одной, в ком не текла бы кровь ее народа. Хотя бы малая капля была в каждой. И что, они все избранные? Или они избранные на эту каплю? Ребекка представила Всевышнего, придирчиво изучающего генеалогические таблицы в последний день, и ей стало смешно.

Может, избранными их делала культура? Нет, теперь Ребекка знала, что их древняя культура не сохранилась в первозданной чистоте. Чтобы ни утверждал Раввин, она теперь помнила, каким был народ тысячу лет назад, десять, тридцать… Народ менялся медленнее прочих, но это не значило, что они застряли в камере с нулевой энтропией. Неизменным оставался только страх перед Погромом. Четкое осознание того, что к ним придут. Рано или поздно. Придут те, кому будет неведомо сострадание. Придут те, кто будет разрушать, насиловать и убивать. Придут те, с кем бесполезно вести переговоры. Придут те, с кем не справится оружие. И надо будет выжить.

Неужели избранность означает именно это? Нет, Ребекка не могла согласиться с такой трактовкой. Этого не было в ее памяти миллионов голосов, но она четко знала — придут за каждым. За любым, кто дышит. Не разделяя на злых и добрых, благородных и плебеев, сильных и слабых… Это лишь вопрос времени. Тот, кого сестры называют Тираном, отлично знал это. Погром или Крализец? Лишь слова. Избранность ничего не значит, если все избраны. Слово, которым оправдывают глупости. Слово, из-за которого сама Ребекка не стала тем кем должна была стать в молодости.

Впрочем, Ребекка не испытывала гнева. Все сложилось так, как сложилось. Будь ее народ более открытым, она стала бы Бене Гессерит. Стань она членом общины, миллионы сестер сгинули бы без следа. Ребекка вообще больше не испытывала таких острых эмоций, как в юности. Впрочем, это не значило, что эмоций больше не осталось.
Старуха в зеркале улыбнулась. У нее осталось не так уж много времени, чтобы противостоять Погрому. Для одного человека это противостояние было бы непосильной ношей. Уж она-то знала. Но и для народа этот труд невыполним. Даже с помощью Бене Гессерит. Они лишь отсрочат неизбежное. Умрут последними. Лучше чем ничего, но Ребекка теперь знала куда лучший способ защитить народ. Пусть Раввин не понимает его, но она ведь делает именно то, о чем он говорит, пусть и методом недоступным его пониманию, ведь так?

Каждый должен иметь шансы послужить человечеству. Пусть сами делают себя избранными. Ребекка еще раз ощупала спрятанную пробирку. Нужно только немного помочь.

Все кончено — понял Дункан. Он не навигатор, и ему никогда не вывести отсюда корабль. Подпространство таило тысячи ловушек. Все его ментатские расчеты оказались бесполезны. Просто недостаточно мощности разума. Они окончательно затерялись. Что толку от его способности видеть усилием воли тахионную сеть, если нет никакого способа определить, где они находятся?

Есть лишь одна надежда — везение. Но как много кораблей, руководствуясь им добрались до точки назначения? Дункан не мог вспомнить ни одного. Может оно и к лучшему? Они будут первыми?

Дункан уронил голову на руки и зажмурился. От приборов теперь не было никакого толку. И тем не менее Дункан чувствовал, что упускает какую-то возможность. Если мы вступаем в зону вероятных событий, то среди них есть множество других маловероятных. Возможно одно из них находилось на периферии проекции. Дункан представил свой разум, как Арракинский дворец. Где находятся эти маловероятные, вечно отбрасываемые варианты? В какую комнату он избегает заходить?

Мысленный Дункан все быстрее перемещался по мысленному Арракину. Столовая? Нет. Библиотека? Хорошая попытка, но тоже нет. Спальни? Дункан немедленно исчез оттуда, усилием воли подавив картину Мурбеллы, возлежащей на герцогском ложе. Где же?

Пыточная. Наследие Харконненов. Вот уж куда ему никогда не хотелось заходить. Среди пыточных причиндалов, к которым даже в своем воображении Дункан не желал прикасаться, были и довольно странные вещи. Что тут делает это иксианское устройство? Где же Дункан такое видел? Оно могло бы крепиться на голову, но тогда голова… Мнеморекордер Бога-Императора, вот что это!

Дункан мысленно покрутил мнеморекордер. Что с ним делать? Дункан приладил его к голове. Что-то должно было произойти. И что-то произошло.

Боль. За свою жизнь Дункан испытывал много разной боли, но это была особенной. Когда твое тело давит огромный гибрид человека и песчаного червя — это запоминается. Что ж, теперь понятно, почему эта штука в пыточной. Без этого воспоминания Дункан отлично обойдется. Без всех таких.

Но вкинуть из головы Бога-Императора не получалось.

- Дункан, Дункан, - голос Лето был плаксиво обиженным, - я всегда пытаюсь предостеречь тебя, а ты вечно торопишься.
- Чтоб ты сдох, - прошептал Дункан, раздавленные внутренности которого не оставляли иллюзий. Шептать — вот все, что ему теперь было по силам. - Добей же меня.
- Нет, нет, нет, - голос Лето мгновенно изменился, - я не могу позволить тебе умереть просто так. Я должен оберегать тебя. Ты важен для меня Дункан.
- Тогда позови врача,- кровь пузырилась во рту и мешала говорить. Проклятый лжец просто хотел помучить его напоследок.
- Ты умрешь, Дункан, - будь на месте Лето старый барон, это было бы сказано с весельем, но Лето лишь копировал старого мерзавца. - Этому сегодня не помешать, но у тебя впереди много таких сейчас.
- Скажи это нов… нов… новому…
- Он не запомнит, - лицо Лето надвинулось на Дункана. Ах, если бы руки могли шевелиться? Почему Дункан не озаботился какой-нибудь харконненской штучкой вроде ядовитого зуба? - Но ты сейчас запомнишь все очень и очень хорошо.

Лето запел. Дункан умирал и запоминал эту отвратительную песню без рифм, словно бы состоящую из хрипов и стонов.

- Главное, начать вместе с красным кругом, - это были последние слова, которые Дункан запомнил перед смертью.

Дункан поднял голову и уставился на приборы.

Акустический интерфейс, - хрипло скомандовал Дункан, отслеживая датчик напряженности пространства. Такой голос не годился. Сюда бы Гурни, вот он спел бы все, что угодно. Но Гурни давно уж нет.

Синий, синий, желтый… нет красных не было. Все в норме, пока опасности…

- Тревога, тревога, тревога- женскому голосу тревоги было далеко до Лето по способности проникать в мозг, но это и не требовалось. Дункан торопливо выключил сигнализатор и начал петь.

Когда корабль невидимка вынырнул недалеко от красного карлика системы Тевесты, Дункан напрочь сорвал голос.

Шиана не скрываясь внимательно изучала вошедшего Дункана Айдахо. Она видела Дункана в разных состояниях, но в таком наблюдать еще не доводилось. Дункан прожил долгую жизнь, причем не одну. По памяти он мог состязаться с Бене Гессерит, и потому безусловно был опасным неопределенным в уравнении. (И как любая опасность, он хранил в себе массу не очевидных возможностей.) Этот человек неоднократно смотрел в лицо смерти, и ему доводилось принимать эту смерть с открытыми глазами. Шиана сомневалась, что ему требовалась литания от страха. Она видела запись его разговора с Беллондой, когда та пришла по сути казнить его. Шиана видела, как он говорил с собственным палачом без малейших признаков настоящего страха.

И вот она наконец увидела Дункана напуганным. Конечно, этот страх не был выставлен на показ. Опыт Айдахо не позволил бы такого прокола. Но то, что могло пройти незамеченным для большинства, трудно скрыть от Бене Гессерит. Однако знание о чужом страхе само по себе бесполезно. Это знание требуется использовать. И вот тут у Шианы возникли сложности. У нее не было никаких идей о причинах страха. Все то, что она знала об Айдахо, было недостаточно даже для предположений. Разумеется, Шиана знала, что Дункан не является сверхчеловеком в такой степени, чтобы перестать испытывать страх. Было даже несколько идей, как самой припугнуть Дункана, если вдруг потребуется.

Что-то успело напугать Дункана за двенадцать часов прошедших с прошлой встречи. На полностью закрытом корабле. На корабле, где Шиана знала каждого пассажира. Значит было что-то, чего Шиана не знала. Будь она ментатом, это могло бы доставить ей некоторые страдания. Впрочем, может Дункана напугала его собственная проекция ментата? В этом случае он обязан поставить ее в известность…

- Мы благополучно прибыли в пункт назначения, - начал Дункан, - избегнув всех ловушек. Полагаю, мы и далее сможем избегать их, если будем руководствоваться правилами. Но есть проблема.
- Мы прибыли в систему Баззели двенадцать часов назад, - напомнила Шиана, - проблема возникла уже тогда?
- Нет, - Дункан шумно выдохнул, - я полагаю, проблеме уже много тысяч лет. Но понял я ее только сейчас. Думаю, нам следует покинуть систему сразу после того, как мы пополним запасы, а я восстановлю силы.
- Я доверяю твоему мнению, - кивнула Шиана, - но все же, что случилось?
- Мы оказались крайне близко к тем, у кого Матроны украли оружие.
- Ясно, - кивнула Шиана, - Тег уже в курсе?
- Разумеется, - не требовалось пояснять, чем опасны для Бене Гессерит контакты с врагами Матрон.
- Но это не все, - Шиана поняла, что Дункан не вполне уверен в своих выводах. Может его пугает сама возможность чего-то?
- Да, это не все, - Дункан едва заметно дернулся, - я почти уверен, что понял природу противника Матрон. По крайней мере частично. Но сам не могу в это полностью поверить.
- Как сложно, - Шиана улыбнулась, - к счастью, я не ментат. Изложи свои мысли глупой пустынной девочке.
- Как я уже говорил, - Дункан воспринял легкий тон и улыбнулся вслед за Шианой, но страх явно продолжал сквозить из неуверенности если не движений, то формулировок, - структура Рассеяния сильно отличается от того, к чему мы привыкли в Старой Империи. Миры не связаны привычным нам мгновенным информационным обменом. Они гроздьями собраны вокруг старых миров, но прямой обмен информации затруднен. А потому любое объединение таких миров нуждалось бы в какой-то системе связи.
- Да, мы видели такие уже неоднократно, - подтвердила Шиана, - очень дорогое удовольствие, но у них нет особого выбора.
- Вообще-то выбор есть, - не согласился Дункан, - многие миры Рассеяния экономят усилия, пользуясь старыми мирами, как ретрансляторами. Это позволяет Гильдии оставаться наиболее важным узлом обмена даже несмотря на то, что миры Рассеяния для Гильдии недоступны. И именно этот факт привлек мое внимание. Каждый мир Старой Империи имеет представительство Гильдии.
- Если, конечно, какие-нибудь матроны не реквизировали его, - звонко прокомментировала Шиана.
- В любом случае представительство быстро приходит в соответствие с размером информационного и транспортного потока, - тут Шианае оставалось только кивнуть. Представительство Гильдии на Джанкшн уже было почти восстановлено, а ведь не прошло еще и года после местного владычества матрон. - И ранее я всегда легко мог угадать каков размер представительства на планете, просто изучив гроздь ближайших миров Рассеяния. Больше гроздь — больше представительство. Но не здесь, не на Баззели. По здешнему представительству можно предположить, что здесь в округе хорошо если десяток планет, в то время как местная гроздь включает даже не сотни, а тысячи миров.
- Может они не слишком общительны? - в легком голосе Шианы не чувствовалось того, что беспокойство Дункана уже начало передаваться и ей.
- Напротив, они как раз весьма общительны, по крайней мере между собой, - продолжил Дункан, - и у этого общения явно прослеживается структура, причем я не сразу понял, где уже сталкивался с такой.
- И где же? - подала реплику Шиана.
- Синхронизированные миры, - мрачно ответил Дункан.

Да уж, тут и вправду было из-за чего испугаться. Шиана сама была вынуждена мысленно прочесть литанию.

Люди уже много тысяч лет строят межзвездные структуры. Структуры получаются разными, но поскольку порождены они человеком, в них есть нечто общее. Любые иные варианты не выдержали бы испытания временем. Когда-то люди пытались копировать структуры искусственного интеллекта, но ни одна из этих копий не была удачной. Удачные же разительно отличались от древних компьютеров. Так и сам Дункан, будучи ментатом, мог быть назван живым компьютером, но исключительно из-за свойства функций. Процесс мышления был принципиально различным, и это приводило ко множеству последствий, благодаря которым ментата невозможно было бы перепутать с искусственным интеллектом. Если конечно ментат не будет пытаться этот ИИ изобразить.

Структура, которую Дункан окрестил родственной Синхронизированным мирам… Могли ли такую построить люди? И если нет, то кто ее построил? Или что ее построило?

- Но уверенности нет? - почти с надеждой спросила Шиана.
- Полной уверенности не бывает, - дернул плечами Дункан, - но есть то, что делает мою уверенность близкой к максимально возможной. Контрабандисты.
- Вернее их отсутствие, - продолжила вместо него Шиана, - сложно представить, чтобы огромная гроздь миров не была подвержена контрабанде. Особенно при таком централизованном управлении. Но ты не сказал, почему, по-твоему, оружие пришло именно отсюда?
- Именно из-за контрабандистов, - пояснил Дункан, - много ли ты знаешь мест, куда никто не поставляет никакого контрабандного оружия?
- Вот как… - уточнять не имело смысла. Дункан наверняка все проверил за эти двенадцать часов, - странно, что такое глобальное событие укрылось от Тирана.
- Честно говоря, я не думаю, что оно укрылось, - признался Дункан.
- Он упоминал о бутылочном горлышке, через которое должен провести человечество, но разве оно не в прошлом?
- Он говорил про Крализец, - напомнил Дункан, - хотя и редко. Говорил, что Крализец мог бы стать его неизбежным бесполезным Джихадом, но на счастье людей до него есть время для подготовки.
- Крализец… - Шиана поморщилась. Внутренняя память оказалась бессильна, - я не помню ничего определенного.
- Я тоже. Видимо он так и хотел.

Шиана задумалась. Бесполезный Джихад. Тиран был очень рационален. Обречь миллиарды людей на голодную смерть ради лучшего будущего — это было для него более чем приемлемо. Как мог он назвать то, что привело его к власти, бесполезным? Или речь шла вовсе не о Джихаде Муад-Диба? Тогда его слова обретали смысл. Жутковатый смысл.

Дункан сверился с приборами. Что ж, они определенно были живы, и теперь это в ближайшее время не изменится. По крайней мере только не из-за навигации.

- Я так понимаю, мы прибыли? - Дункан только сейчас обратил внимание на то, что рядом кто-то есть. И не про сто кто-то, а Майлз Тег.
- Есть немного, - глухо ответил Дункан. Голос не слушался.
- Не знал, что ты в душе навигатор, - прокомментировал Майлз.
- Я тоже, - признался Дункан и рассмеялся. Звук был каркающим, неживым.
- Похоже на систему Фидель, - Майлз воспринял явный срыв Дункана вполне спокойно, - ты сюда планировал нас вывести?
- Мне было наплевать, куда нас выбросит, - честно ответил Дункан.
- Ясно, - детский голос Майлза был свободен от эмоций. Это было все еще непривычно, - еще раз так сможешь?
- Ох, - Дункан потер переносицу, - только желательно не прямо сразу.
- Ясно, - повторил Майлз, методично просматривая сводки, получаемые кораблем.
- Ни черта тебе не ясно! - возмутился Дункан. Майлз с удивлением посмотрел на Дункана. - Все, что Гильдия плела нам про навигацию в Рассеянии — чушь слинячья. Как ты думаешь, почему мы еще живы?
- Ты управлял кораблем, - пожал плечами Майлз, - тебе лучше знать.
- Уж я-то знаю, будь уверен, - Дункан посмотрел на Майлза.
- Успокойся, Дункан, я здесь, чтобы помочь, а не судить тебя, - укоризненный взгляд Майлза.
- Я не навигатор, - фыркнул Дункан, - был бы навигатором, мы бы погибли.
- Интересно, - признал Майлз, - ловушка для навигаторов?
- Все Рассеяние — одна сплошная ловушка для навигаторов, - Дункан только сейчас заметил, что его пробивает дрожь.
- Система Фидель находится не в Рассеянии, - заметил Майлз.
- Ага, - кивнул Дункан, - то самое место, где нас не ждут. Майлз, я только сейчас узнал, как обитаемый космос выглядит на самом деле. Без лжи навигаторов. Без слепящей повязки чужого предзнания. Как есть.
- И это такая тайна, что ты умрешь сохраняя ее?
- Мы все думали, что Рассеяние где-то далеко, а рядом находятся обитаемые миры, - начал Дункан, - а все ровно наоборот. Это миры Старой Империи раскиданы по космосу. Но теперь каждый из них окружен сотнями миров Рассеяния. Понимаешь? Они не где-то так далеко, что до них трудно добраться. Они прямо рядом. Нет нужды ни в каких навигаторах, чтобы попасть в Рассеяние.
- Хочешь сказать, что каждый мир Империи находится в окружении? - это прозвучало двусмысленно.
- Каждый ее мир окутан тахионной сетью, - почти выплюнул Дункан.
- С военной точки зрения это весьма уязвимая позиция, - Майлз явно понял, о чем говорит Дункан, - но тебе удалось провести нас до другого мира Империи. Хотя это и заняло явно больше времени, чем у навигатора Гильдии. Майлз красноречиво посмотрел на часы.
- Чтобы добраться отсюда до остатков Дюны понадобится куда больше времени, - выдохнул Дункан, - возможно понадобится заказать Шиане нового гхолу Дункана. А ведь это не самый далекий мир.
- А если бы у нас был навигатор?
- Тогда нам крышка, - коротко ответил Дункан, - этот проход открыт только тем, кому дозволено.
- Кто же дозволяет?
- Не кто, а что, - на эти слова Дункана Майлз выругался, - Гильдия лгала нам про сложности навигации в подпространстве. Они вовсе не имеют отношения к самому пространству. Эти прохиндеи просто пролезают через чужую потайную калитку в саду, поддевая задвижку своим предзнанием.
- И как долго хозяин сада будет закрывать глаза?
- Сколько захочет, - мрачно ответил Дункан.

Ганима смотрела на своего брата. На все, что от него осталось в этом человеческом теле. Если считать тело гхолы человеческим. Глядя на то, во что превратили себя тлейлаксу, можно было допустить, что гхолы отличаются от людей куда сильнее, чем песчаные черви. По крайней мере в червях Ганима чувствовала более громкое эхо своего брата.

- Алал, - обратилась к нему Ганима, и после паузы добавила, - аксу.
- Мы почти разрушены, - кивнул Льет, - мы зря так рисковали.
- Я слабо помню шумерский, чтобы продолжить разговор на нем, - призналась Ганима.
- Мы слабо помним шумерский, - кивнул Льет, - мы продолжим разговор?
- Может я могу тебе чем-то помочь? - Ганима почувствовала, как горький комок отчаяния застрял в горле.
- Может, - равнодушно пожал плечами Льет.
- Ты помнишь, как мы росли вместе?
- Мы помним, - равнодушно ответил Льет.
- Ты любил эту книгу, - Ганима протянула Льету старую книжку раскраску, которую на силу нашла в своих вещах.
- Я больше нет, - сухо ответил Льет.
- А кто есть?
- Мы, - Льет вдруг повернул голову и посмотрел Ганиме прямо в глаза. Она не выдержала и отвела взгляд.
- Вас много? - этого стоило ожидать. Память юноши наводнили тысячи предков, но память и была мертвой, как и у Ганимы. Льет затерялся в этой толпе. Как найти его?
- Нас много, - снова кивнул Льет.
- А Льет среди вас?
- Среди нас.
- Вы можете позвать его?
- Можем, - Льет отвернулся, - он не идет. Червь поглотил его.
- Вы можете помочь ему?
- Мы не можем, - Льет мотнул головой, - мы иссохли. Мы нуждаемся в воде, но вода убивает. Мы не можем.
- Ты говоришь про воду жизни?
- Мы говорим про воду.
- Ты не выдержишь испытания, - запротестовала Ганима.
- Вода убивает, - подтвердил Льет.
- Звучит слишком безнадежно, - решительно возмутилась Ганима, - Лето никогда не сдавался. Даже я бы не сдалась, а он всегда был сильнее меня. Он говорил, что в конце туннеля всегда есть свет.
- Свет, - повторил Льет, - свет это мы, но света нет.
- Я что-нибудь придумаю, - пообещала Ганима, - обязательно!
- Что-нибудь, - Льет отвернулся, посмотрел на свои руки, потом обернулся к Ганиме и как-то странно улыбнулся, - мы придумали свет.

Пока Льет оставался неподвижен, он еще напоминал себя прежнего, но любое его движение словно делала изнутри толпа кукловодов. Он словно бы ходил сотнями походок сразу. Улыбался сотней улыбок. Использовал сотню интонаций в голосе. Это пугало сестер, но Ганима хранила в себе то же, что и Льет. Только у нее была сила держать все эти тени под контролем, а Льет такого не умел. Это умел Лето, но Лето не вернулся.

И все же надежда была! Лето можно вернуть, если юноша пройдет инициацию. Разумеется, это сборище теней не справится с контролем. Но он учится. Рано или поздно. Тени сольются в одну новую личность, чьей задачей будет всего лишь пережить испытание. И тогда…

Но Ганима должна все подготовить к испытанию. Тайно. Надежно. Вовремя. Время есть. А ждать Ганима умела. Как и скрывать тайны.

- Вам нужно имя, - Ганима начала новую игру, и дала это понять, сменив форму обращения.
- Нам нужно имя, - кивнул Льет.
- Какое вы выберете?
- Мы выберем её имя, мы будем Мута-Алик, - юноша усмехнулся.
- Пожалейте Скиталя, - покачала головой Ганима. Говорящее имя на «секретном» языке машейхов… Это сигнал не для Скиталя, это сигнал для Ганимы. Где-то там, среди россыпи призраков поселилась тень Шианы. Вот кто держит их под контролем, не давая разуму гхолы превратиться в омут безумия.
- Пожалеем, - очередной кивок, - зови меня Талк.

- Девочка, зачем я организую охрану от внешних угроз, если ты прекрасно создаешь проблемы внутри? - башар не скрывал горечи.
- Побольше почтения, башар - попыталась отшутиться Шиана, - я всего лишь действовала также как ты.
- Это когда же я так действовал? - Тег не принял шутки.
- Когда защищал гхолу Дункана, - вздохнула Шиана, - я тоже не могла допустить краха нашего плана. И я преуспела.
- Меня мог заменить заранее подготовленный Бурцмали. Кем предлагаешь заменить тебя? - вот она, настоящая причина недовольства Тега. Он ненавидел складывать все яйца в одну корзину. Что ж, стратегически башар был абсолютно прав, но можно подумать, у Шианы был особый выбор?
- У меня три помощницы, обладающие моей памятью. Это лучшее, что можно предпринять в данной ситуации.
- Я в курсе. В нашем случае этого недостаточно. Твоя память не поможет им управлять червями. А теперь и ты не сможешь, причем неизвестно сколько.
- Я как раз решала эту проблему, - вздохнула Шиана, - и преуспела.
- И в чем же заключается это преуспевание? - Тег не был бы Тегом, если бы не попытался узнать что-то сверх положенного.
- Я получила некоторую часть памяти Тирана и спасла нашего гхолу, - вздохнула Шиана. У нее не было планов что-то скрывать от Тега, но поделиться памятью Тирана было затруднительно.
- Доктор говорит, что у тебя нет органических повреждений. Паралич связан с памятью? - Тег, будучи ментатом сам мог понять многое без лишних пояснений.
- Он перемещался иначе, и к этой моторной памяти я восприимчива даже больше, чем гхола, - подтвердила Шиана. - Мне понадобится некоторое время, чтобы с этим освоиться. Осознание остального… тут сложнее.
- Мальчик выглядит хуже тебя, - башар все еще сохранял упрекающий тон, но было понятно, что он уже оттаял, - почти ничего не говорит.
- Да, наш опыт с Ганимой оказался недостаточным, - признала Шиана, - такие дети нуждаются в помощи внутренней памяти, чтобы не стать…
- Мерзостью, - грубо озвучил Майлз, когда Шиана замешкалась.
- Да, - едва заметно кивнула преподобная мать. Теперь это был почти максимум ее возможностей по движению. - У Ганимы было достаточно такой помощи, а Льет оказался от нее отрезан. Его едва не поглотила безличность. Мы неверно готовили гхолу с самого начала.
- Ты поняла это только в последний момент?
- Даже позже, - улыбнулась Шиана, - сначала пришлось действовать, и только потом понимать.
- Вот значит, как ты видишь мою методику планирования, - Тег наконец тоже улыбнулся.
- Я разделила с ним память, словно он стал Бене Гессерит, - от этих слов улыбка сползла у Тега с лица, - оказывается для этого не всегда нужно проходить испытание. По крайней мере ему оно не потребовалось.
- И что мальчик будет делать с твоей памятью? Чем она ему поможет?
- Я боюсь, личность гхолы серьезно подавлена, а личность Тирана не смогла занять свое место без инициации. Мальчику придется выстраивать новую, используя мою память.
- Да уж, это определенно успех, - хмыкнул Тег.
- Я уже распорядилась, чтобы его перевели в мою комнату.

Льет боялся. Самому себе в этом можно признаться. Страх в данной ситуации — это совершенно нормально. Льет знал, как погасить этот страх, но не торопился. Страх был последствием недостатка данных. Каково это, помнить о жизни Бога-Императора?

Пол уже получил память Муад-Диба. Теоретически, надо было считать это восстановлением памяти Пола, но не получалось. Пол, с которым Льет был знаком все детство и Муад-Диб были такими разными, а Пол почти не изменился. Сам он говорил, что получить память — только половина дела. Понять эту память оказалось Полу не по силам. Огромная многомерная структура Муад-Диба не совмещалась с Гхолой. Муад-Диб видел прошлое и будущее, которые Пол не мог вместить в свою голову. Лишь первые полтора десятка лет жизни на Каладане стали частью Пола. Почти такая же по длительности жизнь, что и у гхолы, но для Муад-Диба капля в море. Только то, что было до инициации спайсом. Очевидно для того, чтобы завершить работу с памятью, нужно было пройти инициацию еще раз.

Но Лето второй уже родился инициированным. Его мать, фрименка Чани была пропитана спайсом. Будет ли ему доступна память Бога-Императора? Скорее всего нет, но если Лето всегда был квизац-хадерахом, то вся глыба его памяти не будет иметь для Льета особого смысла. Вряд ли кто-то рискнет вернуть полноценную память Тирану и позволит Льету пройти инициацию…

С другой стороны, Ганима родилась вместе с Лето. Они оба были по меркам Бене-Гессерит мерзостью, существом без личности, захваченным коллективной памятью прошлого. Но Ганима вполне успешно восстановила память. У нее тоже были сложности, но только с внутренней памятью. Она помнила только то, что ей довелось извлечь из генетической памяти в обычную. Сама же внутренняя память оставалась недоступной.

Так что Льет не знал, к чему приведет сегодняшнее мероприятие. Был риск, что ничего полезного Льет не узнает. Это пугало.

Мастер Скиталь выглядел вполне уверенно, но как-то непривычно. Может непривычна сама уверенность этого вечно сомневающегося тлейлаксу? Нет, тут было что-то иное. Скиталь чего-то ждал. Чего-то очень важного. Личного. Разумеется, он с самого начала знал, кем является Льет.

Льет даже не почувствовал, а как-то осознал, что у Скиталя свой план. И план этот близок к завершению. Стоит ли предпринять что-либо? Нет, преподобная мать Шиана стояла тут же. Если и существовал кто-то, кому по силам обмануть Шиану, то это точно не мастер Скиталь. Льет внутренне усмехнулся. Он видел перед собой скульптора и резак. И в этой картине скульптором был вовсе не Скиталь. Хотя чему улыбаться? Ведь скульптуру будут делать из Льета.

Но вот время пришло. Детали проскальзывали мимо внимания Льета. Смена одежды? Не важно. Медик сукк с приборами? Не важно. Охрана с оружием наготове? Это должно быть.. Нет, не важно. Тишина! Конус тишины! Важно! Льет с удивлением посмотрел на Скиталя. Уже началось? Без предупреждения? Хотя чего он ждал… Пыток? Импритинга? Конечно, у Тлейлаксу был свой способ пробуждать память, которым они не делились с посторонними.

Мастер Скиталь запел. Если можно назвать пением этот ужасный звук. Льет вдруг понял, зачем нужны охранники. Еще пара нот, и Льету будет наплевать на охрану. Он намажет этого серого гнома на стену. Только бы он замолчал!

Льет не мог сдвинуться с места. Словно зачарованный он слушал этот стон-вой. Глаза Льета начали видеть то, чего не было в комнате. Врач? Преподобная Мать? Мастер? Что за силуэт приближается прямо сквозь стену? Маленькие ручки и ножки словно приделаны к надувному мячу. Лицо надето на этот мяч. И за всем этим шуршит песок, расталкиваемый огромным телом.

Больше не было стона-воя Тлейлаксу — только шуршание песчинок. Огромный песчаный червь вырос перед Льетом. Человеческий рот червя открылся неимоверно широко. Огромное число зубов кругами уходило в глубины этого рта. Льет неимоверным усилием закрыл глаза, но продолжал видеть надвигающегося червя.

Последней его мыслью было: «если это действительно я, то я ужасен.»

Доктор сукк покачал головой и отступил от умирающего юноши. Скиталь упал на колени и начал истово беззвучно молиться. Стража не сдвинулась с места. Лишь Шиана бросилась с мальчику, которого воспитывала и обучала столько лет. В этот момент никто бы не усомнился в том, что она мать. Не преподобная, а просто мать. Так к умирающим в спайсовой агонии сестрам бросались их приемные матери, если кто-то по глупости дозволял их присутствие при инициации. Так бросались настоящие матери из тех сестер, что не запомнили накрепко, что любовь — это слабость. Последний раз такое случилось много тысяч лет назад.

Шиана прижалась лбом к дрожащему лбу Льета, и ее в свою очередь затрясло. Доктор Сукк среагировал слишком медленно. У него не было рефлексов Бене Гессерит, а значит и шансов вовремя понять, что происходит, но он начал спасать хотя бы того, кого мог. И только тут подключились охранники. Разумеется, было уже поздно.