-Добрый вечер, Невендаар, — Герои поднял глаза на худощавого юношу в плаще, опасливо выглядывающего из-за двери. Ещё бы — при столкновении с такой серьёзной мультивселенной, каким был Герои, любой игре трудно остаться равнодушной и не испытывать страха или благоговения. Дисайпл здесь не был исключением.

-Моё почтение, милорд, — прихлопнув за собой дверь, Невендаар поклонился, припав на одну ногу и уперев свинцовый взгляд в пол. — Вы же не рассердитесь на меня за опоздание?

-Не бойся, пунктуальность — черта стратегий реального времени, а я к таким не отношусь, — мужчина улыбнулся, и его миндалевидные зелёные глаза стали уже. — Присаживайся, у меня к тебе есть серьёзный разговор.

Потоптавшись на месте и пытаясь решить, где же оставить шпагу, Дисайпл, наконец, заприметил серебристую тубу, украшенную растительным узором, и, опустив туда единственное оружие, удобно расположился на одном из ближайших кресел. Всё это время Герои следил за каждым его шагом, даже на время отвлёкшись от переписывания важных бумаг и поглаживания по чешуйкам крохотного чёрного дракончика, что ютился на коленях. Питомец, почувствовав, что сейчас хозяину не до него, сердито фыркнул, распахнул пасть и, оставив две тонкие борозды от зубов на коже мужчины, спрыгнул на пол. Мультивселенная даже на секунду почувствовал себя виноватым — эта ящерица была его талисманом, и, не приведи Канегем, она когда-то упорхнёт прочь, унеся с собой успех.

-Я внимательно слушаю, — обронил ледяным голосом Дисайпл. Юноша никогда не отличался живостью или оптимизмом, вечно пребывая в тяжёлых думах, и это не могло не отпечататься на его жестах и речи.

Сердце чуяло, что сам факт этой встречи не был правильным. Ещё бы — пригласить в свою резиденцию заклятого врага... Невендаар сомневался, что выйдет отсюда живым, но, всё равно, любопытство перекрывало собой чувство тревоги.

-Устраивайся поудобней. Я хочу, чтобы ты не чувствовал себя здесь чужим, — Герои встал и, ухватив со стола ленточку, принялся перевязывать длинные, до пояса, белоснежные волосы. Дисайпл не раз задавался вопросом, почему этот мастодонт игропрома не был подвержен старости, да и наряд его, мягко говоря, не выдавал в нём мир с долгой историей: какой-то бирюзовый балахон, украшенный камушками-паучками, кожаные сапоги с заклёпками.. Будто только вчера сошёл с конвейера, и, помахав на прощание сериям-прародителям, отправился в путь. Поколебавшись, Невендаар, наконец, подал голос:

-Я не хочу показаться невежливым, однако своя рубашка ближе к телу, а мой дом — моя...

-Ближе, говоришь? — закончив с шевелюрой, Герои вышел из-за стола, и Дисайпл едва смог уследить за тем, как тот в четыре шага оказался рядом с ним. — Посмотрим... — каменные, испещрённые шрамами, ладони упали на плечи юноши. В серых глазах вновь мелькнул ужас.

-Что... Посмотрим? — выдавил из себя он, вжавшись в кресло. Расстояние было малым, меньше одного оборота песочных часов, и даже наличие очков хода, равных двадцати, сейчас бы не позволило Невендаару убежать.

-Я знаю, что твоя глупость — показная, дружище. Да, ты прав, ты здесь не по случайности...

Судя по насмешливой улыбке и решительности отряда паладинов в глазах, сейчас Герои собирался долго и тщательно промывать юноше мозги.

-Когда я впервые увидел тебя в тысяча девятьсот девяносто девятом году, я не мог и предположить, что когда-нибудь ты достигнешь такой популярности... А ведь графика у тебя никакая, признайся, — Герои с презрением коснулся носом прядки юноши. — И боевая система не столь сбалансирована. Где ж это видано, чтобы воины стояли неподвижно, как шашки на клетках...

-Но..Ведь...Шахматы — наш общий предок, господин, — пробормотал Невендаар, едва ворочая языком. Присутствие Героев заставляло чувствовать себя таким маленьким и жалким — а ведь светловолосый был его немногим старше.

-Это предания старины глубокой — мы с тобой совершеннее шахмат, не так ли? Вернёмся к рассуждениям. Итак, кроме графики и боевой системы, твоя напыщенность и нарочитая мрачность отталкивает от тебя многих. Равно как и привлекает. Однако лучше от этого не становишься, и многие твои поклонники рано или поздно переходят на мою сторону...

-О чём вы? Мне кажется, или вы хотели мне что-то предложить?

-...Самую малость, — Герои по-кошачьи улыбнулся. — Просто будь ближе... Ведь у нас так много общего... Вместе мы достигнем многого... — низким, хриплым, как у личей, голосом заливал он слова в уши Дисайпла, как будто невзначай касаясь языком мочки. По телу Невендаара давно уже бегала дрожь.

-Но... Мне и так хорошо, когда я один... Так привычней...

-Не понимаешь по-хорошему — заставим, — с крепостью Оков Войны на шее Дисайпла сомкнулись чужие пальцы. — Если ты хочешь, чтобы твоё имя не кануло в лету, слушай внимательно и делай всё, что я говорю...- с этими словами, опустившись на колени, Герои ухватил юношу за рубашку и, медленно расстегнув пуговицы, припал губами к его шее.

-Я... Разденусь сам, — раздался убитый голос Невендаара. Тёмные слухи, что ходили о Героях, оказались правдой, и ему просто не повезло очутиться на месте жертвы в этот раз.

Факелы на стенах тускло светились, и в комнате царил полумрак и смог от драконьего пламени. Питомец успел пробраться мимо стратегий в лабиринты коридоров, но не забыл оставить следы присутствия.

-Тсс... Начнём с гексагональной сетки... Без неё в наше время никуда... — плащ мужчины давно валялся на полу, равно как и большая часть одежды Невендаара. Тому было неприятно ощущать, как грубые руки пересчитывали его рёбра. Однако юноша решил не сдаваться до последнего, и, стараясь не разозлить владельца замка, тем не менее, избегал соглашаться с ним и его действиями.

-А вы... Вы оставите в покое мои ресурсы?

-Мне всегда в тебе это нравилось... И— прости, но насчёт графики я судил предвзято — она лучше, чем кажется..

-Что вы думаете о сюже... — начал, было, Дисайпл, но его бесцеремонно прервали. Горячие и жадные губы не позволяли ему произнести ни звука, Невендаар с трудом подавлял отвращение, но в тот момент, когда пальцы скользнули ниже хребта, он понял, что всё кончено...

********

...-Представляешь, мне даже не пришлось сношать его, — промурлыкал Герои, глядя в хрустальный шар на собеседника.

-Старина, да ты коммерческий развратник, — хохотнул Эпоха Империй, отпив вина из кубка. Мужчина в ответ сдержанно улыбнулся.

-Ну-ну, ты слишком груб, Империя. Не напомнишь мне, как высоко стоит солнце?

-Оно уже в зените, дружище. Ты опаздываешь...

-Не забывай, что я пошаговый. Итак, — окунув в чернильницу прикушенный кончик пера, мультивселенная вычеркнул из списка ещё одно имя. — Дисайпл сломлен, Эпоха Чудес и Демиурги томятся в темнице, остальные тоже убраны с дороги... Я никого не забыл?

-Я слышал об одном, но пока не стоит брать в расчёт... Кажется, его имя — Эадор... — ответил Империя. — Ладно, старина, бывай. У меня ещё дел по горло.

-Удачи, — после этих слов шар погас. Герои, растянувшись на ложе, обвёл взглядом комнату.

Дракона не было уже третий день.

1170 г. П.Б, осень. Где-то в западных отрогах Хребта Гигантов.

— Кажется, нашли, - пробормотал Джелу, любуясь в трофейное «двойное зеркало» столбом дыма на горизонте. - Наконец-то можно будет прекратить ломать ноги.

Местоположение Клинка Армагеддона в архивах Казандара было указано довольно неплохо — кузнец был еще не настолько стар, чтобы откалывать шуточки в духе старых пиратов. Однако по прибытии в район поисков сразу стало ясно, что «довольно неплохо» - это все же всего лишь «приблизительно», а тридцать на двадцать лиг в горной местности превращаются в чертову прорву пещер, ущелий, кальдер, вулканических кратеров и прочей недружелюбной местности. Из-за этого основную армию пришлось оставить в предгорьях. Впрочем, нейтралитет Хармондейла был изрядно условен, и с запада вполне могла ударить армия под свежепошитыми знаменами Бездны, так что защита тылов не помешала бы в любом случае.
Впрочем, куда опаснее горных обвалов и возможных масштабных сражений была угроза малых мобильных отрядов. Войск у Кастора пока еще было немного, но ему вполне удавалось компенсировать недостаточное количество качеством вооружения и логистики. Несколько раз Джелу замечал на горизонте летящие точки с дымным шлейфом - возможно, это были залетные драконы, но рисковать не стоило. А однажды им удалось найти тайник с снаряжением и провиантом: десяток совершенно одинаковых бластеров, штампованные стальные кинжалы с номерами, сухпайки и обвес для командира: бинокль, знамя и компас.
Трофейного сухпайка, разбавившего скудную диету эратийцев, хватило на три дня, а на исходе четвертого земля под ногами отряда внезапно задрожала, со стороны Эофола донесся протяжный грохот и обернувшийся на звук Роланд увидел начинающееся извержение вулкана.

— Прямо как под Кригспайром, - хмыкнул Айронфист. - Братец был большим специалистом по Армагеддону. Я полагаю, стоит прекратить обшаривание всех закутков этих чертовых гор и рискнуть пойти туда. Единственно что — надо идти быстро, извержение видели не только мы.

Путь занял еще два дня. Отряд шел не только днем, но и ночью, спасибо алхимикам; раскрученное на пальце Кольцо Путника мигало огоньками, показывающими кратчайший путь между скал; трофейные компас и бинокль помогали прикидывать расстояние до цели. Впрочем, Роланд все равно хмурился: пресловутые дымные точки на горизонте стали появляться все чаще. Часть из них определенно была драконами: огромные рептилии удалялись от извержения, но примерно каждый третий летающий объект двигался прямо к дымному столбу..
На исходе второго дня маршброска отряд вышел на плато, открывавшее прямую дорогу к вулкану. Здесь когда-то рос лес, но в последние годы деревья частью высохли, частью были выворочены глыбами камня, вылетающими из вулкана. Под чарами невидимости могли укрыться четыре-пять, край семь, бойцов, так что на вылазку пришлось отбирать самых лучших. Первым в списке шел, к неудовольствию Катерины («а если с тобой опять что-нибудь случится?»), Роланд. Вторым, к неудовольствию Роланда («а если со мной что-нибудь случится, то кто командовать будет?»), Джелу. Третьей вызвалась, к обоюдному неудовольствию мужчин, Катерина. После краткого спора о противопоставлении тактик «не класть все, ээ, бокалы в один ящик» и «всеми силами, ударным кулаком», Роланду пришлось уступить. Впрочем, вторую тройку (снайпер, мечник, друид) набрали из солдат невысоких званий.
Тремя часами позже шестеро воинов под двойной невидимостью незаметно проскользнули через мертвый лес, оказавшись перед грубой каменной аркой, предваряющей вход в темную пещеру..
— Не нравится мне это, - сказал Джелу. - Все не нравится. Этот лес слишком тих: даже в мертвых лесах на границе Дейи водятся змеи, здесь же нет ничего. Некоторые из деревьев явно срублены или спилены, не сегодня и не месяц назад, но тем не менее.. Нету ни одного признака патрулей — да, это хорошо, но..
— Да, я тоже полагаю, что Кастор рассчитывал на засаду и захват, - Роланд скривился, вспомнив о годах в плену. - Но, возможно, мы просто переиграли его? Вряд ли он точно знал местонахождение клинка до извержения, и у него просто не хватило времени на перехват. В любом случае, если клинок здесь — достаточно использовать его, и оперативная инициатива будет уже у нас.

Там же, чуть позже.

Длинная, но прямая пещера действительно привела их к Клинку. Он парил в жерле вулкана: тонкое широкое лезвие рассыпало белые искры, от падения которых в лаву вулкан содрогался. Джелу потянулся, чтобы схватиться за легендарную «крылатую» рукоять.. и был остановлен Роландом.
— Ты что? Тут же ярдов пять, не меньше! Надо искать какой-нибудь рычаг, кнопку, скрытую пластину — что-то, позволяющее его достать
— Да..надо.. - произнес Джелу, с трудом отрывая глаза от клинка. О том, что привиделось, и что послышалось ему за эти полминуты, он решил сказать когда-нибудь потом. Может быть, в лагере. Может быть, после того, как они вернутся на равнину. Может быть, после победы.

Увы, сделать ему это было не суждено. Очередной, особо чувствительный толчок пола был сначала принят всеми за падение очередной искры — и только когда под высоким сводом пещеры ярко вспыхнули лампы, Джелу и Роланд увидели на другом конце пещеры минотавра с летучим ранцем и огра, вскидывающего вторую «чертову трубу» взамен стреляной. Джелу вскинул лук, но огр был быстрее. Второй удар пришелся прямо в клинок, неведомые чары, хранившие его неведомо сколько времени, не выдержали и реликт Древних рухнул в вулкан. Из глубины навстречу ему вскинулся язык пламени и гора содрогнулась.

В шести милях, на плато, успели заметить, как вулкан проседает внутрь себя.

Через неделю в Стэдвике единственный уцелевший (благодаря вовремя скастованному порталу) маг засвидетельствовал, что король Роланд, королева Катерина и весь их отряд, включая прославленного командира Лесной Стражи Джелу, скорее всего, погибли. Еще через три дня временным регентом был назначен Сэр Мюллих. Злые языки, впрочем, говорили, что назначение состоялось исключительно из-за того, что он не сможет образовать династию — из-за неупоминаемого в приличном обществе порока.

Через две недели в одной из эофольских деревень Даркшейд лично пожаловал наградные кольца четверым полуросликам-проводникам.

Ранее и везде

Весной 1169 года Кастор получил полноценно работающую Небесную Кузню, наклепал кучу бластеров, отрастил себе борзость величиной примерно полторы тысячи миллисандро и возгласил: "Кто не с нами, тот сам виноват".

Соседи насторожились, но лето 1169 года прошло спокойно, если не считать сожженного на эратийской границе замка.

Независимый Хармондейл так и вообще сказал, что мы, конечно, лично Кастора уважаем, и даже торгуем с Бездной, но военных договоров на госуровне не заключали. Обстановку это не разрядило, ибо торгующий чем-то своим, а не сидящий на гномьем и нигонском транзите Хармондейл - это что-то странное и подозрительное, но от силовых действий Катерина и Парсон решили воздержаться. Тем более, что, во-первых, Спорные Земли все еще спорные, а во-вторых - черт его знает, что там Кастор товарищам в караванах посылает. Бластеры у них точно есть в количествах, пару-тройку даже выкупить удалось.

Примерно так же среагировала и Гильдия Некромантов. Мол, мы сидящего в Сумеречном Замке, конечно, уважаем, но Дейя - страна светская и государство там отделено от магов. А сейчас так и вообще: Кастор к нашей гильдии отношения не имеет, будучи не некромантом, а варлоком и темным магом; более того, некромантию он не любит, и, по нашим сведениям, некоторые некроманты платят ему взаимностью. Нет, это не является официальной позицией Гильдии, это лишь мнение некоторых частных лиц. Процент этих частных лиц в Гильдии? Извините, но мы не считаем нужным подробно интересоваться их мнением по этому вопросу: не только государство отделено от магов, но и магия далека от политики. Ах, как частное лицо? Пожалуй, я мог бы дать платные консультации по этому вопросу..
Полученные данные опять же не сильно обрадовали Катерину. Было решено объявить летом 1170 года частичную мобилизацию..

Кастор, впрочем, успел раньше. В феврале 1170 года несколько штурмовых отрядов гоблинов, людей и нежити практически без потерь заняли четыре городка (три эратийских, один за другим, и один авлийский). Все воины были вооружены оружием Древних, демонстрировали приличное тактическое мастерство, а командиры, судя по всему, имели неплохой опыт штурма городов.
У заинтересованных лиц возникло три вопроса. "Откуда столько живых? Откуда боевой опыт? Как их останавливать при соотношении потерь один к пятнадцати?"
Первый и второй вопросы были разрешены путем допроса захваченных пленных и запоздалого анализа шпионских и купеческих донесений. Гоблины и люди-наемники - это был основной предмет экспорта Хармондейла. После краткого курса молодого бойца на тему "не надо смотреть в дуло, когда нажимаете на курок" их закидывали хармондейлским же порталом в Эофол, оттачивать боевые навыки на криганах. После этого наемники получали расчет..и перекупались Бездной. Хармондейл при этом ухитрялся еще и не оставаться в накладе, применяя какую-то хитрую схему, включавшую в себя разницу в стоимости обученных и необученных наемников, налог на торговлю «особым оружием» на территории Хармондейла ..и Сердце Леса в церкви Велнина, напоминающее Гильдии Наемников кое-какие страницы её истории.
Ответ на третий вопрос в ходе допросов, в принципе, тоже был получен, но верить в него не хотелось: кригане смогли только лишь свести потери до одного к пяти. Впрочем, кригане были дезорганизованы, а при "стажерах" были нанятые в Нигоне опытные маги. Опять же, отряды были некрупные и их можно было подлавливать на марше, да и удерживать укрепления им удавалось куда хуже, чем брать их.

Все лето семидесятого года на северных границах спорных земель шла маневренная война. Гоблины пытались занять максимально большую территорию при ограниченных силах, люди и эльфы действовали на коммуникациях, гоблины старались не допускать перехвата обозов, их противники пытались не попасть под прямой удар и вынуждать разделять войска..
Тем временем в Пьерпойнте и Стэдвике мудрецы и маги пытались отыскать более-менее надежную возможность уравнять силы (а заодно и превзойти силы заклятого союзника). В Эратии успели раньше: двадцать девятого августа сын знаменитого кузнеца Казандара представил Королеве Катерине архив недавно погибшего отца с его изысканиями по возможному месту нахождения Клинка Армагеддона.

Май, 1172 год. П.Б. Запад АвЛи.

Маскирующийся гоблин, это, в целом, довольно забавно. Особенно с точки зрения эльфа. Впрочем, сейчас имелись два уточняющих обстоятельства. Во-первых, гоблины даже не пытались тщательно маскироваться, уповая на «паутину», развешанную по ветвям деревьев — инженеры Бездны обещали, что она способна отследить любого врага за тридцать ярдов и на бластеры, которые спокойно били на сорок ярдов. А во-вторых, отряды гоблинов, подобные этому, заполонили всю АвЛи к северу от тракта на Дейю — и это было отнюдь не забавно, сколь бы неумелыми в маскировке они не были.
Впрочем, один повод усмехнуться у снайпера все же был: его блочный лук бил на семьдесят ярдов.
Десятью минутами позже эльф деловито убирал в вещевой мешок четыре бластера и некоторое количество прочего обмундирования. Так, с человека-десятника (мобильные группы до десятка обычно не дотягивали, но старший все равно именовался десятником) удалось снять вполне приличную камуфляжную куртку, с которой достаточно было всего лишь отпороть знаки различия, отстирать кровь и зашить две прорехи против сердца.
Кинув напоследок в костер толстостенную бутыль «Адского огня», эльф растворился среди ветвей.

— Сколько уже мобильных групп уничтожено?
— Восемь за две недели, причем их последние два нападения совершены почти одновременно.
— То есть, либо отряд получил пополнение, либо захватил оружие.. - генерал Морден, координатор мобильных групп Второй Западной Группы Войск, нахмурился.
— ..Либо командование отряда стало меньше осторожничать. Впрочем, судя по почерку — это кто-то из Лесной Стражи, так что я бы не надеялся на такую удачу. Оружие было захвачено совершенно точно, хотя и нельзя сказать точно, сколько: большинство разгромленных стоянок напоследок сожжено каким-то алхимическим зельем. Возможно, до трех десятков бластеров и двух-трех винтовок.
— Значит, так, инженер, оформляй. Половину мобильных групп перевести на базирование на деревни и укрепленные заставы; придать им огнеметчиков, пусть выжигают вокруг лес к кригановой матери. Второй половине придать кадавров.

Наглый партизанский отряд действовал в лесах между Трактом и Форестгленом еще два месяца, но на сотом захваченном бластере удача им изменила — точнее, лопнуло терпение у Мордена. Вытребованные из столицы техномагессы одобрили «радикальное решение вопроса безопасности» и с небесного корабля «Пылающие высоты» на древние леса полетела «спавардская смесь»: дефолианты пополам с фосгеном. Из полуторасотенного отряда выжило всего семь человек, находившихся в тот момент на дальней вылазке. Впрочем, три десятка бластеров на тот момент уже были переправлены в отчаянно обороняющиеся войска Парсона.

Прецедент оказался удачным, и «Пылающие высоты» до самой зимы летал над лесами АвЛи, разве что сменив после листопада дефолианты на зажигательную смесь. К весне "небесный корабль" перевели на северо-запад, под Фэйриленд, где он и был сбит в бою с золотыми драконами. К большому сожалению фэйри и эльфов, из команды не выжил никто: при падении баки с отравой раскололись, вымертвив лес на пять лиг вокруг.

Полоса мертвого леса по обе стороны от Тракта стала называться Мертволесьем. Систершипы «Пылающих Высот», «Огненный Ворон» и «Костры Бруно», продолжали заливать ядом всю территорию от Плато Мертвых до моря, вымаривая партизан для последующего наступления.

Поздней осенью 1173 года, после того как стылая вонючая грязь, протянувшаяся косой полосой через половину континента, наконец, замерзла, Морден решил нанести последний и решительный удар по окопавшимся на северной границе Тулареанского леса войскам Парсона. Это наступление обогатило военную науку Энрота понятием «период дегазации», огромным количеством новых данных по тактике «выжженой земли» и долговременному отравлению почвы и выражением «вляпался, как Морден в болото».
Из источающих смертоносный смрад болот вышла едва ли треть армии, причем половина этого остатка была откровенно небоеспособна из-за отравления остатками боевых газов. Солдатам крайне повезло, что их генерал еще и заблудился, выведя их на свою сторону линии фронта, а не на подготовленные для обороны эльфийские позиции. Мордену тоже повезло: его всего лишь разжаловали, а не казнили.

Мертволесье стало непродолимой преградой для любого масштабного наступления на ближайшие десять лет. На западе такой же преградой стала цепочка плешек от ядерных ударов, простиравшаяся от руин Стэдвика до Хребта Титанов. Кастор в Сумеречном Замке грыз гобелены, но угробить в «черных пятнах» еще пару армий не хотел: обострились противоречия между старой и новой элитами, да и уже завоеванное стоило бы для начала удержать..

Одной из отличительных черт городов Орилоса было, если так можно выразиться, их внешнее разнообразие. Это выражалось не только в причудливой архитектуре, но и в особенном, не поддающемся логике способе расположения зданий. К примеру, выйдя из-под свода циркового шатра или покинув площадку перед театральными подмостками, не удивляйтесь, если перед собой вы увидите распахнутые двери трактира, где каждый вечер буянят пьяные орки. Прогуливаясь по пристани, зажимая нос от «ароматов» тухлой рыбы и водорослей, вы вполне можете оказаться у ворот резиденции градоначальника.А пересекая в сумерках площадь, где утром состоялась торжественная коронация, вполне можно стать невольным свидетелем жестокой и позорной казни.
Представители других народов, обитающих на Аксеоте, называют такое разнообразие хаосом. Но ведь не зря именно этим словом обозначают и ту политическую силу, которую олицетворяет собой Орилос. Для бывших подданных короля Спаза Матикуса «хаос» - это знамя свободы, насмешливая гримаса в сторону рутины и кабалы, постоянное напоминание о собственной самобытности.
Именно такое восприятие мира и позволяло четверке минотавров, блуждая по улицам и ведя ненавязчивую беседу, наслаждаться видом причудливых зданий, поросших серо-зеленым болотным налетом, узких кривых улочек и странного переплетения печных труб над головой. Впрочем, прогулка эта имела определенную цель – найти более приличное заведение, где можно было бы спокойно утолить голод. Осмотрев несколько кабаков по дороге, они, наконец, расположились в уютной таверне, собираясь не только пообедать, но и остаться на ночлег. Еще с порога стало ясно, что в заведении, где и прислуга, и хозяева – сплошь быки и коровы, их обслужат по высшей категории.
- Итак, дамы, - торжественно заговорил Мэддокс, как только перед ним возникло блюдо с жареным кабаном. - Вы говорите, что отправились странствовать ради достижения по-настоящему великой цели? Мы со спутником были бы вам благодарны, если бы столь очаровательные собеседницы посвятили нас во все подробности дела.
- Чего это ты так рассыпаешься? С какой стати мы должны делиться с тобой сокровенными тайнами? Конечно, вы очень помогли нам с ифритами, но это не значит, что… - вспылила юная Хелис.
– Успокойтесь, давайте хотя бы за ужином обойдемся без кровопролития, - вмешалась ее наставница, корова с красивым именем Ателла. – Откровенно говоря, наша цель не представляет собой никакой тайны – давным-давно мне попал в руки старый свиток, текст которого гласил, что в этих краях спрятано сокровище, ценность которого не оспорил бы никто на Аксеоте – Грааль. Но узнать о священной чаше – одно дело, найти – совсем другое…
– Снова эти загадки, снова магия… фррр… - буркнул вояка Дейс. - Этот бесполезный кусок мягкого металла и переплавить трудно.
- … Грааль – это больше, чем безделушка, магический предмет или золотой слиток, - невозмутимо парировала чародейка, сверкнув в сторону быка голубыми глазами. - Это символ. Символ правоты и искренности, а также одобрения намерений владельца со стороны высших сил. Любой город, что завладеет Граалем, обязательно построит святилище, которое тут же станет объектом паломничества, а те счастливцы, что его обнаружат, будут почитаться простыми людьми как герои…. Вне зависимости от того, есть у них рога или нет.
- Почитаться кем? Ворами, убийцами, опустившимися людьми? Я могу представить себе двух коров, которым вздумалось захватить себе пару-тройку лабиринтов в болотной низине. Не замахнулись ли вы на весь Орилос? Ради чего?
– Ради общего блага – людей, минотавров, всех его обитателей. Вы, должно быть, крайне плохо осведомлены о том, что происходит на этом острове в последние годы. Йору…. Никогда не видела более бездарной коровы, чем она. Не будь за её спиной крепких лбов и тяжёлых копыт верной гвардии во главе с этим отбросом, Кэлистаром, никогда б ей не захватить власть. Трудно вершить благие дела, идя по горе трупов, - Ателла попыталась перевести разговор в другое русло, желая избежать ссоры.
– Вот если бы мудрейшая наставница могла занять ее место!.. – взгляд Хелис стал пронзительным.
– Своё мнение иногда полезно оставить при себе, Хелис. Хорошо, когда на небосклоне блещут молнии, раскрашивая серое небо, но от вечной грозы глаза ослепнут и оглохнут уши, - отрезала наставница, и на некоторое время за их столом воцарилось молчание. Принявшись за трапезу, каждый из них старался не смотреть на других, уткнувшись в тарелки, будто чувствуя себя провинившимися в чём-то. К разговору первым вернулся, как ни странно, Дейс:
– Никогда не искал власти… - пробормотал он себе под нос, разглядывая вилку с погнутыми зубьями, которую он сжимал в пальцах. - Болотистые равнины – мой дворец, поле боя – тронный зал, а кошмар – вернейший из товарищей…
– А где же тогда королевство, ваше высочество? Или кровь слишком остыла, чтобы за него биться? – улыбнулся Мэддокс, хрустя яблоком.
– Я бился на протяжении многих лет, Мэддокс, но все, чего я достиг– это горстка пепла на моей шерсти. Рано или поздно, меч ржавеет, постепенно рассыпаясь на части. Оружие, созданное для битвы, теряет свою силу, а вместе с ним – смысл своего существования.
– Жизнь оружия во многом зависит от его владельца, - Ателла говорила тихо, завораживающе, словно рассказывала какую-то древнюю легенду. - Не обращается с должным трепетом и порой забывает, что на поясе висит надёжный клинок – железу не избежать коррозии, а если слишком часто обрушивает сталь на чужие доспехи – лезвие покрывается сетью трещин и приходит в негодность. Но если начистить металл до блеска и время от времени давать мечу отлежаться в ножнах, то он будет разить как новый по воле своего хозяина.
– Не много ли рассуждений об оружии для той, кто предпочитает силе старую бумагу? Какое дело магу до страданий воителя? - Дейса всегда раздражало, когда его пытались учить жизни. Кому, как не прославленному полководцу минотавров было знать, на что способна Судьба?
– Но-но, знание ничуть не уступает мускулам! К тому же, если тебе предлагают помощь… - снова перебила Хелис под укоризненный взгляд наставницы.
Рогатый воитель с шумом выпустил воздух из ноздрей. Хелис он игнорировал, а вот Ателла…. Ее взгляд словно пронизывал насквозь. Хуже того – она как будто заглядывала в душу, извлекая оттуда потаенные страхи и мысли, которые он предпочел бы скрыть ото всех. Он чувствовал себя беззащитным, слабым; даже в полном боевом облачении он понимал, что не в состоянии защититься от взгляда Ателлы. И это приводило его в ярость.
– Мне не нужна ничья помощь, - пока еще сдержанно прорычал он сквозь зубы.
– Кажется, здесь стало слишком жарко, может, поумерите пыл? – вмешался Мэддокс; как ни странно, весьма кстати. - Дейс, неужели ты не видишь, что столь очаровательные коровы ну никак не справятся сами без нашей поддержки! Что терять скитальцам, если крыша над головой – небо, а жизнь – сплошное приключение! Кто знает, может, если мы последуем за дамами, Фортуна нас сама выведет к тому, что желали, но о чём боялись её попросить?..
– Конечно, наших магических способностей достаточно для того, чтобы отгонять всяческих недоброжелателей, но из-за спины и под защитой крепких, мощных рогов и копыт это делать проще, - кажется, скупое на эмоции лицо Ателлы озарила улыбка.
– Вот это да! Знаете, наставница, о нас ведь действительно тогда заговорит весь Орилос! Мы натворим дел, соберем сокровища, начистим пятаки оркам и – может быть – даже развеем собственное книжное одиночество! - Хелис едва ли не прыгала от восторга, совсем не замечая, как Мэддокс едва слышно процедил:
- А кто-то уже начал скучать по затворничеству.
– Не правда ли, Мэддокс? – всё же, она не оставила его в покое. Кивнув, тот ответил:
– Будем держать нос по ветру, а магические тома – под рукой, и всё получится. Как вижу, никто не возражает против нашего объединения, так может, займёмся тем, зачем мы сюда пришли? Дейс уже так на меня смотрит, будто я скоро окажусь у него на тарелке, если…
– Если не прикусишь язык, болтун, - рявкнул тот и рассмеялся вместе с остальными. Напряжение благополучно ушло, уступив место привычному дружескому расположению.

1118 г. после Безмолвия, Энрот

Крепость из чёрного камня зловеще возвышалась над выжженными окрестностями. Всё, от стремящихся в вышину шпилей с разноцветными флагами до окованных сталью дверей с мордами горгулий вместо ручек, восхищало и поражало воображение. Арий не мог поверить своим глазам – он, наконец, у ворот величайшего оплота чернокнижников на Энроте.
Собравшись с силами, Арий взялся за кольцо в пасти горгульи и постучал им по дубовой поверхности. Дверь приоткрылась, и из щели высунулась настолько отвратительная морда минотавра, что Арий невольно отпрянул.
- Чего надо?
- Я… К Аламару, - Арий шумно сглотнул.
Мохнатые коровьи губы расчертила ухмылка.
- Проходите… Прямо по коридору… Хозяин скоро будет.
Только могучая рука быкочеловека потянула парня за собой, как дверь со скрипом захлопнулась, и с потолка посыпалась чёрная пыль. Замок встречал гостей мраком, едва развеиваемым коптящими факелами, тяжёлой смесью химических и магических запахов и глухими криками, стонами, ударами, доносившимися из недр рукотворного лабиринта.
Арий старался не отставать от минотавра, кутаясь в алый плащ. Несмотря на близость к огнедышащей горе, в стенах крепости царила прохлада.
- Будь осторожен, человек. Если в тебе заподозрят лазутчика, то потеря головы – меньшее из зол, грозящее тебе здесь.
Вместо ответа Арий тактично промолчал. Всё же, от атмосферы этого замка было немножко не по себе.
Проводив странника в просторный зал с мраморными резными колоннами и круглым столом по центру, минотавр оставил Ария наедине со своими мыслями. Пока юноша жадно пожирал глазами гобелены на стенах, врески на потолке и висящее на стенах оружие и военные трофеи, хозяин замка не заставил себя долго ждать, появившись из одного из коридоров во всём своём великолепии.
Аламар, хозяин замка Кригспайр, верховный чернокнижник Ордена колдунов Аламоса и Кригспайра, был рослым мужчиной с проблесками благородной седины в скреплённых обручем с камнем светло-русых волосах и неуловимой хитринкой во взгляде. Расправив складки расшитой драконами синей робы, он сел напротив Ария, сведя вместе кончики пальцев.
- Итак, уважаемый, чем могу быть полезен? Что привёло вас в столь отдалённые и негостеприимные, - Аламар произнёс это слово с особым нажимом, - земли?..
Мог ли Арий, сын обычного тавернщика, знать, что ему предстоит знакомство с величайшим колдуном Энрота? С тех пор, как отец привлёк худощавого, эмоционального и задумчивого подростка к раьоте с постояльцами, Арий начал укрепляться в мысли, что жизнь в качестве хозяина таверны не для него. Перекупив несколько книг у бродячих торговцев у путешественников, Арий стал посвящать ночи магическим практикам и однажды, решив, что достиг достаточного уровня в искусстве колдовства, отправился странствовать, пытаясь вступить в какое-нибудь магическое сообщество. Однако Гильдия Волшебников посчитала его взгляды слишком резкими, а методы и навыки – «недостаточно академическими», - колдуньи Норастона рассмеялись ему в лицо, а к некромантам Даркмура он и не рискнул бы явиться. Когда из года в год тебе приходится по утрам вышвыривать из таверны с одинаковым успехом бардов, циркачей Солнца, каждой год гастролировавших в этом регионе в одно и то же время, отставных солдат, гоблинов, разбушевавшихся каннибалов и всякое трезвое и не очень пиратское отребье, от работы с гуманоидами, живыми или мёртвыми, будешь невольно воротить нос.
- Извините, я что-то неразборчиво сказал? – Ария вывел из раздумий ровный голос чародея.
- Прошу простить меня за рассеянность, о великий, я немного волнуюсь от пребывания здесь. Позвольте представиться – Арий, странствующий начинающий волшебник. Я был настолько потрясён слухами и свидетельствами могущества чернокнижников, что почёл бы за великую честь быть достойным влиться в ваши ряды.
Песочные, кошачьи глаза Аламара заинтересованно заблестели.
- Вот как… Давно из-за нашего подхода в свободную магию не вливалось свежей крови. Только случай покажет, достоин ли ты нас, а мы – тебя; приглашаю отобедать с нами, Арий, прежде чем ты приступишь ко вступительному испытанию. Ты ведь не откажешь старым магам во внимании?
Вне себя от радости, Арий невпопад закивал.
- Мултон проведёт тебя на второй этаж, а я пока созову остальных. Чувствуй себя как дома – возможно, эти стены станут для тебя родными. Или ты, как Агар, предпочтёшь отдельную лабораторию…
- Вы часто с ним видитесь?
- Его зверинец ему интересней, чем научные споры, но мы не жалуемся – пока его творения успешно служат нам, - Аламар, встав из-за стола, похлопал по плечу подошедшего минотавра, - он волен вести себя как угодно. Оставь приличия чопорным строителям големов; с Агаром, впрочем, хоть сегодня можешь познакомиться лично – сейчас он здесь. Мултон, позаботься о нашем госте.
- Как скажете, хозяин, - едва заметно склонив рогатую голову, бык повернулся к Арию.
«Что-то мне подсказывает, что этот юнец не так прост, как кажется», - задумчиво шаркнув туфлями, Аламар, выпрямившись во весь рост, хлопнул в ладоши, так, что по всему замку пронёсся тихий гул от магической волны. Колдун знал, что сейчас в головах всех обитателей звучит набат.

Следующее утро выдалось на редкость промозглым и туманным. Серая пелена скрывала очертания домов уже на расстоянии пятнадцати шагов вокруг. В душном безветрии гнилостный запах водорослей ощущался гораздо сильнее: словно ртуть, выливающаяся сквозь щели в разбитом котле, он проникал в помещения, но открытые окна не служили спасением.
Дейс и Мэддокс сидели на лавке в глубине комнаты, дожидаясь, пока Ателла и Хелис, наконец, закончат свои бесконечные сборы. Котомки самих быков уже лежали у копыт, придавленные сверху тяжестью оружия. Мужчины с раздражением думали, уж не бросить ли в огонь те свиточки и книжки, которые девушки с таким упрямством пытались уложить в сумки. И ладно бы они делали это молча, но в это утро коровы будто с цепи сорвались:
- Я не могу нести эти бутылки в мешке! – Хелис в раздражении махала ушами. – Пробки поцарапают спину даже сквозь ткань! А склянки с Жаром Ада так вообще нельзя таскать вместе с остальными – так и в кусок жареной телятины превратиться можно!
- Дорогая, всё, что не вынесет твоя горбушка, удержат руки, не так ли? Или ты хочешь поменяться грузом с мальчиками? – сощурившись, Ателла ткнула пальцем в сторону груды металла.
- Мне иногда кажется, что груз знаний в этом мире занимает в два раза больше места, чем самый тяжелый мешок с чугунными котлами, – вдруг у нее появилась идея. – Мэддокс! Ты ведь понимаешь всю ценность этих магических предметов, не так ли? Я думаю, у тебя в сумке найдется немного места для реактивов? Увы, они слишком опасны и хрупки, чтобы нести их в куче с остальным…
- Разумеется, я их понесу, но до ближайшей алхимической лавки, - минотавр улыбался так широко, что дал бы фору любым бесам-пересмешникам. – Конечно, тебе будет причитаться процент, если сделка состоится.
Теперь уже Ателла нервно дернула ушами:
- Я полагаю, что за шкуру молодого, здорового и ухоженного минотавра мы бы выручили бОльшую сумму. Не правда, Дейс? - ей хотелось, чтобы старый вояка разделил их настроение.
Хмурый минотавр хотел по старой привычке гаркнуть на спорщиков, но нынешнее его отношение к новым членам отряда уже отличалось от вчерашнего. Дейс понял, что любая его реплика обязательно встретит желчный ответ со стороны коровы в золотом платье, а потому незачем было рыть копытом землю. Поэтому он лишь лениво прикрыл глаза и промычал:
- Если вы втроем сейчас не замолкнете и не выстроитесь у дверей в колонну по росту, я обеспечу сапогами из ваших шкур всех двуногих посетителей этой таверны, - он нарочито медленно поднял с пола неприятно звякнувший Меч Ловкости.
Ателла, было, открыла рот, но скрип откуда-то сверху привлёк внимание всех, так что слова мигом выветрились из памяти. Сгорбленный, седой минотавр в ночной рубашке до пола и повисшей на одном роге повязке для сна, опёршись на перила локтями, гаркнул:
- Или вы прекращаете будить постояльцев своим мычанием, или тотчас выметайтесь отсюда! Дальнейшие сборы проходили без единого слова.
В заведении царила почти идеальная тишина. Только постукивали по каменному полу копыта хозяина в подвале, проверявшего, не добрались ли крысы и черви до мешков и бочек с продуктами. Шум, доносившийся снаружи, приглушался то ли толстыми стенами, то ли зловонным туманом: скрипели колеса телег, злобно ржали кошмары, да заунывно, словно привидения, стонали пьянчуги в придорожных канавах, для которых это утро стало не слишком добрым.
И вдруг – новый звук: чистый, резкий, чужой. Дейс вскинул уши и бросился к окну.
Да, ошибки быть не могло. Туман не мог укрыть от его слуха грохот копыт по мостовой и звяканье амуниции. Круглая створка городских ворот, похожая на стальную паутину, пропустила в пределы каменных стен отряд всадников в синих плащах и рогатых шлемах. Минотавр поспешно отпрянул от окна, когда понял, что всадники направляются прямиком к ним.
- Быстро! – крикнул он. – Сюда идут.
Трое других тут же вскинули головы; Ателла одним грациозным прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от круглой застекленной дыры в стене, и устремила взгляд на улицу.
- Нам нужно действовать как можно тише. Даже искуснейший маг не сможет уследить за десятком воинов одновременно. Вчера хозяин говорил, что в подвале есть чёрный ход. Нельзя терять ни минуты.
Действительно, времени на то, чтоб хотя бы обернуть копыта тряпками, дабы заглушить их цокот, уже не было. Мэддокс и Хелис подскочили, как ужаленные, схватили котомки и бросились к двери, скрытой за тяжелой портьерой в углу комнаты. Старшие последовали за ними.
Заведовавший таверной минотавр уже катил одну из бочек к выходу. Каково же было его удивление, когда ему навстречу из раскрытой двери выпрыгнули четыре постояльца и, перемахнув через бочку, ринулись в подвал! Он что-то закричал им вслед, но ответа не услышал. Впрочем, мешочек с причитающимся золотом уже ждал тавернщика на стойке.
Трухлявая дверь в дальней стене подвального помещения пала под единственным ударом алебарды Мэддокса, открыв взору затянутый паутиной туннель. Согнувшись в три погибели, компания преодолела несколько метров и оказалась за другой дверью, из щелей которой пробивался дневной свет. Открыть ее также не составило труда.
Дальше путь четверки минотавров лежал к задней двери городской конюшни, где Дейса дожидался его кошмар. По неизвестной причине, старший конюх отсутствовал: наверное, он вышел навстречу незваным гостям, поэтому спросить разрешения взять еще трех огнегривых лошадок было не у кого. К счастью, ноги скакунов укрывали соломенные «сандалии», поэтому, взобравшись к ним на спины, минотавры могли уже не опасаться быть услышанными.
-… Здесь точно таких не видывал, клянусь! – старик едва не плакал, когда стражники, ударом опустив его на колени, принялись переворачивать всё в таверне вверх дном, портя или норовя украсть то, что было достоянием его заведения десятилетиями. И хотя минотавр не страдал вещизмом – жизнь в атмосфере грабежей и насилия заставляет относиться к имуществу проще, - всё же убытки ему никто не собирался покрывать. Если те несчастные, из-за кого здесь шум и гам, по воле случайности или намеренно не оставили сумму в несколько раз больше обычной.
- Гоблинам будешь эти сказки рассказывать, тухлая говядина! Обыщите всё до последнего угла!..

-… Грустно думать об этом, но из-за нас могли пострадать невинные, - пробормотала Ателла, запустив пальцы в мягкую огненную гриву кошмара. – Всё же, двуногие – с рогами и без – склонны судить обо всём чаще по интуиции и домыслам, нежели находя рациональное зерно в реальности.
- Если бы не твоя привычка разглагольствовать, эти отбросы могли бы уже нас схватить, - огрызнулся Дейс и злее, чем обычно, ткнул копытами своего скакуна, отчего тот жалобно взвизгнул. – Лучше употреби свой разум на то, чтобы придумать, как нам пройти мимо стражи у ворот.
- А как же знаменитая минотаврская поговорка: « Где не справится копыто, там поможет голова?» - ухмыляясь, Мэддокс кивнул в сторону одной из стен, на которой явно читались трещины, а через просветы виднелась нетронутая пышная растительность. – Этот город, увы, сдался бы врагу без воли его защитников. Латать следы прошлых осад местные, по-видимому, никогда не научатся.
- Да у тебя глаз-алмаз, рогатый, - гоготнул Дейс и развернул кошмара. – За мной!
Мощные ноги его скакуна с легкостью раздробили и без того непрочную кладку, и опасные улочки вместе со стражниками остались позади.
Впереди, словно раскрытая книга, разлеглись болота во всей своей красе. Огромные деревья с мощными зелеными кронами и лианами, свисающими с ветвей, тянулись ввысь, вырывая свои корни из топкой почвы, затянутой узорным покровом ряски. То тут, то там на водной глади распластались круглые огромные кувшинками с бортиками, способные выдержать вес человека; оттенки зелёного разбавляли яркие фиолетовые цветочки. Крупные, похожие на попугаев разноцветные птицы вспархивали с полянок, поросших высокой травой, когда выносливые кошмары пробивались по бездорожью. Не будь кони привычными к беготне в топях, остаться бы минотаврам здесь навсегда.
Дейс удобно устроился на широкой спине скакуна, пожевывая сочный побег какой-то съедобной травки, и думал. Если раньше вояка мог с лёгкостью переносить постоянное психическое напряжение, то сейчас он чувствовал себя слегка уставшим от подобного. Увы, обстановка к отдыху не располагала: к тому моменту им пришлось сойти с торгового тракта и нырнуть в джунгли, незнакомые, яркие и опасные, туда, где вода была по грудь скакунам, а рычание, писк и вопли живности глушили голоса.

Минотавр привёл юношу в одну из свободных комнат, где ничего, кроме угловатой мебели и пустых склянок на полках, не было, но воображение Эйри уже вовсю заполнило шкафы магическими реактивами, а стол — башнями из книг. Пока же, бросив тощий мешок с пожитками на стул, парень из любопытства распахнул окно и уселся с ногами на подоконник, принявшись изучать окрестности. Кригспайр из соображений обороны и магического потенциала территории был построен прямо в жерле спящего вулкана, однако чернокнижники, видимо, находили особый шарм в том, что их логово в любой момент может взлететь на воздух; взгляду же было не за что зацепляться, кроме как за покрытые застаревшим слоем лавы склоны, редкие кустарники, чудом впившиеся корнями в отвесные скалы, и стоячую мутную воду внизу, во рву. Разве что бесконечные ленты облаков на вечернем розовеющем небе да крики дрейков, круживших где-то вдали, зароняли в сердце какую-то приятную тревогу. Через что ещё придётся пройти чародею, прежде чем он с головой окунётся в невероятные эксперименты в стенах одного из оплотов науки и магии на Энроте...
Бум! Бабабах! Не нужно было иметь тонкий слух, чтобы понять, что дверь замка снова страдает от чьих-то конечностей. «Принесла нелёгкая. Сколько раз ему повторять, чтобы приучил своих скотинок стучать руками и только ими!» - скривился Аламар, но внешне никак не подал признаков недовольства. Другие чародеи, один за другим, выныривали из коридоров, то едва плетясь, то чуть не летя по лестницам, подгоняемые любопытством, спешно чистя заклинаниями одежду после опытов и бросая ругательства прислужникам за то, что пошли по пятам вместо слежения за долгими магическими процессами в лабораториях.
- Аламар, что-то срочное? Ты же знаешь, если я не усну сразу, то потом всю ночь буду ворочаться, - устало выдохнул толстый седой чародей, плюхнувшись на кресло.
- Какого хрена? До пяти ещё полчаса, а как же распорядок, дракон его жри?! Посмотрел бы я на тебя, будь ты пятой точкой кверху и с руками в этом дерьме, без которого грифонов не заткнуть!
- Самого тебя надо затыкать, блажишь хуже стаи гарпий.
- У кого там что взорвалось?
- Да кто-нибудь, откройте уже дверь Агару!
- Молчать! Я вас тут не лясы точить собрал, - нахмурился Аламар, и остальные чернокнижники мигом притихли, поудобней устроившись на привычных за столом местах.
- Неужто, ты наконец-то пришёл к мысли о пользе второго ужина? Стряпня минотавров, конечно, на любителя, но наукой сыт не будешь, - толстяк похлопал по животу.
- Эх, Виспер, Виспер... Сколько тебя знаю, а ты совсем не меняешься. Всё такой же нетерпеливый и вечно голодный. И откуда у тебя находится время ещё и колдовать между обедами? - хрупкий, сухощавый чародей в потёртой жёлтой робе добродушно улыбнулся.
- Ближе к делу, Аламар, - бородатый эльф нервно похрустывал костяшками пальцев.
- Уважаемые коллеги! Наши труды приближают к совершенству колдовство, наши открытия поражают воображение, а изобретения вызывают интерес, преклонение и трепет наших сторонников, а врагам - внушает страх магия! Однако годы, что делают нас мудрее, оставляют всё меньше сил в мускулах, притупляют слух, зрение и заставляют отказываться от наиболее смелых решений. Тогда как ряды других становятся всё плотнее, нас остаётся всё меньше и меньше под натиском идей и старости. Свежая кровь и новые поколения - наше будущее, и сегодня у стен Кригспайра оказался тот, чьи амбиции и смелость позволили найти дорогу сюда, а увлечённость - рискнуть изъявить желание присоединиться к нам. Я хотел бы выслушать ваше мнение по этому поводу.
- Новичок? Все помнят, чем закончилось испытание последнего? - хмыкнул маг, в чьих водянистых голубых глазах отражалась невыносимая усталость.
- Драконы едва не дрались за каждый кусок плоти несчастного, - осклабился Ратмонт.
- Поэтому, друзья мои, нам стоит пересмотреть экзамен в сторону... некоего... упрощения. Я не говорю о заимствовании методов, но, может, стоит заменить его на более гуманное испытание?
- Сам и проводи, Фалагар. А моя душа жаждет огня и месива.
- Может, стоит сначала поговорить с ним? Там и решим, что подойдёт лучше всего в качестве вызова, - подал голос чародей, до этого мирно строчивший что-то на пергаменте и совершенно не обращавший внимания на остальных.
- Иногда я жалею, что у меня нет и тысячной доли твоей проницательности, Кродо, - улыбнулся в усы Аламар. - Мултон, прикажи, чтобы подали на стол, а ты...
- А вот и я, ага! Ларч, Ларч, тупая скотина, греби сюда, меня встречают с фанфарами! Аламар, мне пришла прекрасная идея! Вот если бы... Барок, чего ты такой кислый?
- Кислый, Агар. Жизнь - не сахар, но я всегда могу предложить яду, если тебе она станет совсем невмоготу, - процедил чародей, предпочитавший, чтобы Агар ушёл в свою каморку разбирать чемоданы, а не трещал как сорока под ухом. Виспер, сидевший рядом с Бароком, лишь с безмятежной улыбкой наблюдал, как Агар, вечно всклокоченный, с горящими глазами и хищным блеском вставных золотых зубов то подгонял минотавра, чтобы Ларч, рослый даже по меркам быколюдей, в мгновение ока дотащил кучу свёртков в самую высокую башню и вернулся обратно, то тряс руки и стискивал в объятьях других чернокнижников, то расспрашивал их об исследованиях, то вновь возвращался к своим планам и идеям. Виспер был слишком ленив, чтобы, как Барок, открыто выказывать раздражение, потому лишь невпопад кивал, уже вовсю увлечённый мыслях о жареном кабане, запах которого уже доносился из кухни в подвалах.
- Я тебе говорил, что у Агара мозги набекрень? - шепнул ему на ухо Барок, когда энергичный чародей отошёл подальше. На что Виспер лишь бросил глухое "угу" и ушёл в себя.
- Провалиться мне на этом месте, если у тебя когда-нибудь иссякнет вдохновение, чертяка! - Ратмонт со всей южной темпераментностью стиснул в объятьях старого друга. - Слышал, Аламар сюда недоучку впустил?
- Новенький? А почему я его тут не чую? Если надо вытащить его из подземелья побыстрее, то разнести пару этажей для этого - раз плюнуть!
"Мултон, пора звать к трапезе гостя. Пусть хоть он избавит меня от необходимости лишний раз орать на этих оркоголовых", - убедившись, что ментальный посыл дошёл до минотавра, верховный чародей только и мог, что в бессильи наблюдать за тем хаосом и руганью, что принесло появление Агара. Чернокнижники умели слушать лишь себя и только себя.

Естественная, открытая улыбка Эйри стала напряжённой, когда он оказался под напором ТАКИХ взглядов. Чародеи, в большинстве своём убелённные сединами, разодетые в потрёпанные, цветастые наряды на миг отдали ему всё внимание, стремясь узнать, что же за душа скрывалась в тонкой фигуре. Еле кивнув, Эйри, неловко шаркнув туфлями, опустился на свободное место рядом с Аламаром. Глава Кригспайра наградил его дружеским хлопком по плечу и произнёс:
- Позвольте вам представить Эйри, молодого странствующего волшебника. Пусть стены этого замка мало походят на университетские, но знания могут таиться везде, правда? Прежде чем мы будем вправе решать твою судьбу, прими за честь разделить с нами кров и пищу, а заодно поведай о себе. Нужно же нам знать, как ты избежал смерти в топях или пасти дрейков! Шучу.
И, получив в ответ глухое молчание, Аламар вынул из просторного рукава колокольчик.
Со звоном окна тотчас же растворились в воздухе, и в них, с визгом, порывами ветра от быстрых махов и вознёй, в зал влетело, сжимая в лапах подносы, множество угловатых серебристых существ. С отполированными золотистыми рогами, гаргульи небрежно бросали на стол снедь и устремлялись обратно. Кромка стола окрасилась пролитым вином, пол усеяли осколки, а твари недовольно рычали, подгоняемые вон магическими стрелами. В носу защекотало от переплетения ароматов. В причудливой посуде с инкрустацией и резьбой было острое, сладкое, солёное, необычно украшенное, а порой настолько непонятное, что и гурманы не догадались бы, что кладут на язык - глаза разбегались от яств. Чародеи торопливо принялись за еду, негромко переговариваясь и оставив Эйри в растерянности. После долгих месяцев скитаний, когда не едаешь ничего вкуснее кислых яблок, от разнообразия кружилась голова.
- Раньше блюда разносили кентавры, но их крупы слишком часто застревали в проходах, - Аламар щелчком пальцев призвал бутыль с прозрачной жидкостью.
- Вы их тоже тут держите? Неужели Кригспайр настолько огромен? - в мыслях Эйри всё ещё мелькали ехидные морды гаргулий.
- Не держим - выводим! Впрочем, кентаврами сейчас никого не удивишь, эксперименты со зверолюдьми уже обыденны даже для Аламоса.
- Аламоса?
- Конкуренты, их твердыня стоит на острове в Кишащих Угрями Водах. К сожалению, вне разговоров о магии они крайне раздражают. Ладно, что всё о нас да о нас. Мы тебя слушаем.
- Да, поведай нам свою историю, - отхлебнул из кубка эльф, сидевший по другую руку от Аламара.
- Я прост как табуретка, господа. Чего ожидать от парня с Контрабандного Залива, большая часть жизни которого прошла в трактире местной деревушки? Вышибалы из меня бы не получилось, к торговле талантов не имею, вот и оставалось, что расширять кругозор. Освоил несколько слабых заклинаний, да и отправился скитаться, зарабатывая на жизнь фокусами и пытаясь осесть где-нибудь.
- Не откажешься ли похвастаться перед нами своим искусством? Может, есть что-то, чему такие старые псы, как мы, в состоянии у тебя научиться. И я, Фалагар, очень рад знакомству с тобой, Эйри! - привстал чародей с дальнего края стола.
Юноше сразу понравился этот высокий и поджарый старик, за видимой ветхостью которого проступала невероятная внутренняя сила. Другие чернокнижники недоверчиво переглядывались.
- Если уважаемым так будет угодно, - набрав побольше воздуха в лёгкие, Эйри зажмурился и выдохнул в протянутую ладонь. Лёгкий огонёк вспыхнул на пальцах. Разгораясь, пламя становилось ярче, принимая конкретные очертания. И вот уже крошечный дракон сидел на ладони юноши. Ящер зарычал и взмыл в воздух, устремившись под потолок. Огненной лентой он описывал круги, выделывал кульбиты, а потом принялся скакать по кубкам. Раскалив один, второй докрасна, в третий он рухнул с шипением, обдав брызгами не отрывавшегося от книги чародея.
- Что?! Да у меня в руках то, что дороже всех ваших набитых сеном голов вместе взятых! - пробурчал старец в стальном шлеме, с ног до головы укутанный в изумрудный атлас под хохот остальных колдунов.
- А вот ты и познакомился с Кродо. Не серчай, он просто больше любит бумагу, чем живых существ. Что ж, повеселил ты нас, Эйри! Действительно, даже простой огненный удар может выглядеть так изумительно. Ешь-ешь, не стесняйся. А пока дадим слово остальным, - напряжение, до этого царившее в зале, улетучилось, и болтовня магов стала оживлённей.
- Зови меня Барок, - обречённо протянул голубоглазый колдун. - На Виспера не обращай внимания, он всегда так много ест.
- Заходи как-нибудь вечерком, птенчики дядюшки Агара будут рады познакомиться с кем-то ещё, - чародей говорил невыносимо громко для Эйри.
- Выбирай для своих куриц жертв поглупее, - курчавый смуглый чародей протянул руку. - Ратмонт, единственный и неповторимый.
- Жизнь монотонна, однообразна и неизобретательна, мой вспыльчивый друг. Сандро к твоим услугам, - Эйри не сначала не заметил фигуру в синем балахоне, но готов был поклясться, что он всё время находился здесь, отвечая на всё лёгкой улыбкой. - Ну и, конечно, тебе стоит поближе познакомиться с Кастором... Он здорово изменил мой взгляд на эльфов Вори, - колдун указал в сторону эльфа, тот, заметив, сдержанно кивнул.
- Может, гаргульям стоило принести больше вина? Ночь обещает быть необычайно долгой, - не нашлось никого, кто бы отказался от предложения Аламара.
***
Когда на столе не осталось ничего, кроме костей, а гаргульи уже вовсю дрались за тарелки (которые так подходили для бросков друг другу), Эйри, было, собирался подняться в каморку, то почувствовал ладонь на плече.
- Не спеши. Я долго думал, но смог подобрать тебе задание, - взор Аламара был обращён к нетронутой бутылке с водой, сиротливо стоявшей на углу стола. - У тебя есть неделя на то, чтобы сотворить с этим что-нибудь потрясающее. Я верю в тебя, парень, - и колдун, как ни в чём не бывало, скрылся в проходе.
"Сосуд с водой. Что может быть проще?" - думал Эйри, вертя в руках эту ничем не примечательную стекляшку. Тогда юноша не знал, как сильно ошибался...

Однажды утром...
хотя разве можно говорить о каком-то утре в помещении, куда не проникает солнце, каким и являлась лаборатория Агара? Можно конечно считать утром то время, когда проснулся - но это верно, когда ты спал, а не чуть прикорнул над колбами на полчасика, впервые за последние несколько суток. А, неважно. Вот и обросший, всклокоченный, безумный хозяин лаборатории. Однажды Агар решил позавтракать, а может пообедать, и, открыв дверцы подвальной кладовки, не обнаружил там ничего пригодного для еды. Он смутно помнил, что в предыдущий раз там тоже ничего не было, кроме разумной плесени - но теперь повывелась и она.
Со светлой магией, всеми этими популярными в определённых кругах "сотворить еду", Агар не дружил совершенно. Еда конечно сотворилась, кто ж спорит, но вот есть её не стали даже питомцы - минотавры не удостоили своим вниманием такую мелочь, птицы из какой-то странной брезгливости, бехолдеры просто не успели - на неё сел троглодит, и похоже, считал, что поступил абсолютно правильно.
Агар даже огорчился, что за всё время экпериментов не создал ни одного существа, которого можно бы было послать в таверну за провиантом, и оно могло принести требуемое, а не абы что, попавшееся по дороге, при этом с ним бы согласились разговаривать, не пытаясь съесть или убить. Как несовершенен мир! Обязательно надо заняться этим на досуге... в перерыве, идя от одной лаборатории до другой, разве что. Хотя и это время уже занято, наверное - на месяц вперёд. А пока очень хотелось ЖРАТЬ. Настолько, что даже бехолдеры казались аппетитными.
Впрочем, он кажется видел поблизости одну любопытную книгу - не настолько, конечно, чтобы ради неё немедленно бросить пришивать щупальца ко всему подряд, но сейчас она была бы кстати. Её выслал Корлагон, и, помнится, очень хвалил в приложенном письме - немудрено, наверное, это его первая книжка была. Хотя нет, вряд ли, это же Ритуал вечной ночи - может, ему просто понравилось название. Но он писал, что после чтения чувствует себя гораздо лучше. Наркоман... то есть, это, некромант чёртов. С тех пор, как гильдия некромантов была окончательно признана вне закона, они вечно общаются какими-то шифровками, скорее всего, он имел в виду... нечто другое.
Агар задумчиво листал книгу, на автомате собирая и расставляя вокруг всё необходимое. Очень хотелось есть, и чтобы отвлечься от гнетущего и слишком человеческого ощущения, он стал чертить на полу ритуальные узоры. Как назло, захотелось ещё и помыться, но когда ритуал начался - он порадовался, что не поел. А через некоторое время порадовался, что не помылся, пока ему окончательно не расхотелось есть, мыться и радоваться.
В остальном ровным счётом ничего не изменилось. Можно было закрыть Ритуал, подложить его снова под кривую ножку стола, чтобы тот не качался, и вернуться к работе. Агар немного жалел, что так и не сходил в таверну - теперь, когда он лич, никакого удовольствия от выпивки больше не будет, впрочем, это было остаточное чувство, и оно тоже быстро прошло.
Агар так и не узнал, что Корлагон прислал ему под видом Ритуала вечной ночи вовсе не его. Корлагон так и не узнал, что Агару удалось стать личем несмотря на эту его маленькую месть. Герои Энрота так и не узнали, что их встретил вовсе не Агар, а какой-то левый лич, убили его, и ушли с чистой совестью. Агар так и не знал с тех пор, что творится за дверями лаборатории, и о Расплате он не узнал тоже. Осталась только вечная, вечная ночь, Агар и птицы. Между прочим, они и сейчас где-то есть.

Историческая справка

Эразм Сновидец (Эразм Хальцкриф). 1053-1118. Уроженец Эратии, родился в семье обедневшего дворянина. С самого детства видел странные яркие сны и уверовал в их пророческий смысл. Собрал вокруг себя последователей и учеников, организовав секту так называемых "Живущих во сне". Умер Эразм во сне, не выдержав открывшегося ему видения. После смерти Эразма осталась "Книга Снов", полная туманных стихотворных пророчеств. Многие ученые люди считали Эразма шарлатаном или безумцем, однако интерес к нему возрос после того, как в 1167 году в руки одного из исследователей древних пророчеств попал листок из "Книги Снов". Это пророчество приведено здесь полностью без сокращений:

"Я вижу, в печалью отмеченный год
Расколется небо и наземь падет.
С обломками неба придут племена,
Что будут страшнее, чем мор и чума.
Король, отобравший у брата свой трон,
На семь долгих лет будет в мрак заточен.
Но встанут герои из разных сторон,
Плечом подопрут пошатнувшийся трон,
Метлою пройдут по проклятой земле,
Желая свободы, поклонятся тьме…"

Считается, что Эразм смог провидеть Ночь падающих Звезд и вторжение Криган на территорию Энрота за 60 лет до этих событий. К сожалению, остальные страницы "Книги снов" не уцелели или были утеряны. Ученые и исследователи прилагают все усилия для их поиска, но пока безрезультатно…

Отрывок из книги "Великие провидцы"

***

Сам дневник представляет из себя небольшую пергаментную книжку в кожаном переплете. От него осталось всего несколько последних листов, остальные потеряны, судя по следам огня на обложке и опаленным листам - навсегда.

Писано 2 июля 1118 года

Я потрясен! Сегодня я увидел вселенную во всем ее величии. Я видел звезды, что были огромными солнцами для своих планет. Я видел планеты, населенные диковинными созданиями. И я видел существ, что были как боги. Я видел, как они создавали пригодные для жизни планеты и населяли их различными существами. Конечно, все это происходило не сразу. Тысячи лет проносились передо мной в мгновение ока. Количество планет, созданных Творцами, как я их назвал, все увеличивалось. Эти планеты образовали целую сеть во вселенной, эта сеть росла и ширилась, пока не началось что-то страшное.

Если существуют Творцы, значит должны быть и Разрушители. И они появились. Странные, причудливые и кровожадные, они не были способны творить - их знаменем были смерть и разрушение. Как жадная саранча, налетали они на планеты, поглощали все, что можно было поглотить, и улетали дальше, оставляя вместо цветущего мира комок спекшегося шлака.

Творцы были встревожены. Они создали совершенное существо из живой плоти и несокрушимого металла - Стража. Страж прилетал на планету, на которой были замечены Разрушители, и открывал на ней порталы в мир стихийных духов. Затем он пленял королей стихий. Без своих повелителей, стихии становились неуправляемы. Они проходили через порталы на планету и устраивали между собой битвы, причиняя ужасные разрушения. Огонь и Вода, Земля и Воздух - все они боролись друг против друга. Это была давняя вражда, настолько давняя, что и сами стихии уже не помнили ее корней. Однако стихии ненавидели Разрушителей даже больше, чем друг-друга. Они уничтожали их везде, и не было у Разрушителей уголка на планете, где бы они могли спрятаться от гнева стихий. А затем, когда Разрушители были уничтожены, Страж отпускал Повелителей стихий и закрывал порталы.

Для планеты это были ужасные времена, но она продолжала жить. Страж был ножом хирурга, режущим плоть планеты и вырезающим язву из ее тела. Я видел это своими собственными глазами и вдруг вспомнил свое ранее видение. Я еще успел подумать, что, возможно, тот чародей, открывший порталы и есть этот Страж Творцов. Вдруг, с огромной скоростью я перенесся на самый край вселенной. Я оказался в мрачном мире Разрушителей и был свидетелем ужасных событий. Разрушители задумали создать сверхсущество - достойного противника Стражу.

Они не умели творить, подобно Творцам, но могли изменять саму свою природу, приспосабливаясь к различным условиям. Я видел, как множество самых разнообразных Разрушителей вошли в огромный кокон, поглощенный затем озером слизи и нечистот. Через какое-то время кокон опять всплыл. Он заметно уменьшился в размерах и съежился до величины среднего дома. Затем вдруг кокон потрясла серия ударов изнутри, он лопнул и явил миру свое содержимое. Я взглянул внутрь, и мне показалось, что сердце мое остановилось… Из кокона вышел Сверхразрушитель. Он был ужасен обликом, и смерть смотрела из его ярко пылающих глаз. Перевитое мускулами тело несли могучие ноги. Чудовищно сильные руки свисали до колен и оканчивались когтями, длинными как кривые ножи. Как в плащ окутан он был в два широких кожистых крыла, что могли нести его быстрее ветра. Длинный хвост с жалом на конце бил по земле, вздымая пыль. Голову его венчала корона из рогов, а сам он весь был усеян шипами и костяными наростами. Я в ужасе наблюдал за ним, а затем он взглянул на меня и я обмер…

Я проснулся весь в холодном поту, чувствуя, как сердце колотится в моей груди, будто хочет выскочить из нее…

3-24 июля 1118 года

Вот уже много ночей я не вижу снов! Вообще! Только чернота и ничего более. Только черная пустота и я, и это тоже было странным. Никогда до этого я не видел во сне себя, а сейчас я мог осмотреть свое тело и это, почему-то, меня пугало. А затем в этой пустоте появился еще один персонаж. Сначала это была маленькая светлая точка вдалеке, затем эта точка увеличивалась в светлое пятнышко. Постепенно становились видны очертания человеческой фигуры, которая идет ко мне из невообразимой дали. Этот сон повторялся из ночи в ночь, и каждую ночь он начинался с того момента, в который я просыпался в предыдущую ночь. А человек подходил все ближе и ближе. Я уже мог смутно различить его лицо. Он был одет в простую пропыленную одежду, видавшие виды сапоги, а лицо его скрывали поля шляпы. Я все хотел разглядеть его лицо, почему-то мне казалось это очень важным. Лишь один раз он приподнял голову, но я тут же проснулся и не успел ничего разглядеть. Честно говоря, я напуган. Ничего подобного никогда не было в моих видениях. Я всегда знал, что это сон и в любой момент я могу проснуться, но это видение затягивает меня, засасывает…

…Начато с новой страницы. Почерк другой…

Писано 28 июля 1118 года.

Я, Николас, ученик великого Эразма, и я скорблю по нашему Учителю вместе со своими братьями. Два дня назад мы потеряли нашего Наставника и Отца. Я будто наяву слышу его последние слова, и они вселяют в меня страх. Но, начну по порядку.

С той ночи, как наш Учитель увидел сотворение мира, он стал нервным и раздражительным, мы долго не могли понять причину такого поведения, но сейчас, прочтя последние его заметки, она стала нам ясна. В ту роковую ночь 25 июля, Эразм уснул как обычно, но сон его был беспокоен. Брат, который в ту ночь охранял его сон, утверждает, что губы Эразма шевелились, будто пытались что-то сказать, а затем Учитель вскочил с постели и, не раскрывая глаз, подбежал к столу сел за него и начал писать. На крики сторожа сбежались все братья, и мы увидели страшную картину.

Эразм сидел за столом с закрытыми глазами и водил пером по пергаменту с такой силой, что чуть не прорывал его. Было видно, что это стоит ему огромных усилий - на его лбу выступил пот, а жилы на руках вздулись в чудовищном напряжении. Он, казалось, из последних сил пытался донести до нас какое-то послание. Он все писал и никак не мог остановиться.

Вдруг все тело его выгнулось дугой, как от невыносимой боли и он прокричал:

"Остановите Охотника! Не дайте ему…". После этих слов он упал на пол и больше не двигался. Он был мертв.

Оправившись от шока, мы решили прочесть последнее послание, оставленное нам Великим Эразмом. К сожалению, нам так и не удалось это сделать. Скажу больше, никто из нас не только не знал этого языка, но даже никогда не видел эти странные, изломанные буквы. Очевидно, нам может помочь только какой-либо знаток мертвых языков, но они сейчас так редки…

Писано 6 августа 1118 года.

Я напуган, я в ужасе. Третью ночь подряд мне снится та же пустота, о которой писал Учитель. Я боюсь заснуть. Меня тревожат ужасные предчувствия, относительно моей судьбы. Меня разрывает противоречивое чувство. С одной стороны меня страшит судьба Учителя, но я также жажду узнать то, что открылось Ему. Как пьяница, тянущийся к бутылке, я словно в омут бросаюсь в сон, даже понимая, что он может перейти в смерть. Но если это моя судьба, я встречу ее лицом к лицу. Я надеюсь только на то, что после смерти я вновь окажусь рядом со своим Учителем…

Я молю богов об этом…

На этом дневник обрывается…

***

ПОСЛЕДНЕЕ ПОСЛАНИЕ ЭРАЗМА

Те самые записи на неизвестном языке, написанные в ночь смерти Эразма. Листы измяты и временами прорваны, однако необычные знаки и символы по-прежнему хорошо видны…

Доверяю судьбу всего живущего клочку пергамента, исчерченного нетвердой рукой, ибо узнал я о возможной гибели мира. Я заснул и сон мой начался с того, что путник во тьме поднял голову и я смог, наконец, увидеть его лицо.

Я узнал его! Это был он! Тот герой, что разрушил хрустальный дворец Стража и закрыл порталы в миры стихий. Тот самонадеянный глупец, который, думая о спасении мира, разрушил его последнюю надежду. А он все шел ко мне, и мне вдруг привиделось, что в его глазах вспыхнули и погасли огоньки. Он подходил все ближе и ближе и огонь в его глазах все разгорался, теперь мне это уже не казалось. Вдруг прямо у меня в голове раздался низкий, грубый голос, более похожий на звериный рык.

- Глупец! Ты многое видел и многое понял, но кому ты сможешь все это передать? Люди сочтут тебя безумцем и лжецом, но ты этого уже не увидишь. Дай мне только добраться до тебя.

Последняя фраза заставила меня содрогнуться, такая жажда крови послышалась в ней. А он все шел ко мне. Спокойно, размеренно и именно это спокойствие вселило в мою душу настоящий ужас. Я попытался проснуться, мне всегда удавалось это сделать по своей воле. Всегда, но не в этот раз. Тщетно пытался я разорвать завесу сна, а голос все издевался:

- Что, не получается? Сколько раз ты уходил от меня, но не теперь. Я достаточно близок к тебе и могу подавить твою волю.

Теперь я испугался по настоящему. Я сосредоточился, но единственное, чего я добился, был взрыв новых насмешек. Не обращая на них внимание, я вновь напряг всю свою волю и добился хоть какого-то успеха. Я со стороны увидел свое тело, лежащее на кровати. Я попытался хоть частично управлять им. Я закричал и с радостью увидел, как губы шевельнулись. Я продолжал кричать и звать на помощь, хотя уже видел, что все это бесполезно. Губы двигались, но ни звука не вырывалось из них.

- Никак не дозовешься? Я лишил тебя голоса. Теперь ты нем как рыба.

Говоривший был уже метрах в тридцати от меня, но шел с огромным трудом, преодолевая за шаг 1-2 сантиметра. Я попытался взять себя в руки. Если я могу управлять своими губами, значит тело тоже должно повиноваться мне. Сосредоточившись, я пошевелил рукой и увидел, что она отозвалась на это движение. Стиснув зубы, я постарался сесть, как только это было возможно в полной пустоте. Мое тело тоже село на кровати. И тут я услышал жуткий рык разъяренного зверя. Я взглянул на Путника и обомлел.

Тело его выпячивалось во все стороны чудовищными буграми, по коже, казалось, проходят волны, а затем натянутая кожа и плоть лопнули и из останков того, кого считали великим героем, поднялся Сверхразрушитель, чье рождение я видел недавно.

Я закричал и побежал, однако так и остался на месте, зато мое настоящее тело совершило огромный рывок, едва не врезавшись в стену. Я понял, что только оно может реагировать на мои команды. Тут меня озарило. Я побежал вперед, направляя свое тело к письменному столу. Мне удалось добраться до него и со второй попытки сесть на стул. Чернила и пергамент всегда были на столе под рукой. Я схватил лист и перо и стал писать. Сначала с огромным трудом, а затем все более уверенно, рука стала выводить слова. Теперь мне уже не надо было напрягать руку, стоило только подумать о чем-либо, как она сама писала об этом. Я приказал себе вспомнить все, что происходило в этом сне, и с радостью увидел, как ровные ряды слов ложатся на лист.

- Думаешь, победил меня? - господи, я же забыл о чудовище, - Боюсь, это не так. Взгляни, как ты пишешь?

Я присмотрелся к только что написанному и понял, что не могу прочесть ни строчки.

- Ну как, разглядел? Это язык великой расы Криган. Моей расы. Кроме нас никто не сможет их прочитать. Меня нельзя обмануть. И убежать от меня нельзя. Даже в прошлое. Я долго искал тебя. Ты хорошо спрятался, но что такое 60 лет для Охотника. Сейчас я дойду до тебя, и больше не будет никаких пророчеств. И тебя тоже не будет. Ты подумал о своих учениках? - я с ужасом понял, что он спокойно читает мои мысли, - их постигнет та же участь, что и тебя. А затем я вернусь в свое время и вызову орды своих соплеменников. Нет больше Разрушителя, и никто нас больше не остановит.

Он вновь двинулся ко мне, но на этот раз гораздо быстрее. Он все приближался, занося для удара свою когтистую руку…

Говорят, что минотавры предпочитают жить в лабиринтах не просто так. Одни полагают, что быколюди в них постоянно оттачивают чувство направления, чтобы потом свободно ориентироваться в городах и подземных тоннелях. Другие же видят в извилистых коридорах компромисс между личностью и обществом, где минотавры хоть и живут большими группами, но каждому полагается свой уголок. Третьи же объясняют это… ленью: аксеотские минотавры привыкли сооружать лабиринты из натянутых между столбами полотнищ.
Дарксторм знал, что всё это ложь: на его родном Энроте чернокнижники и лорды строили лабиринты исключительно для собственного развлечения, а минотавров в них загоняли «для остринки», чтобы в невинной игре нашлось место и смерти. Ещё в старом мире Дарксторм доказал, что годится на большее, нежели служба людишкам, а Расплата и вовсе положила конец старому обществу и стереотипам. В тот день, когда спасительный портал выбросил его на Орилос, Дарксторм поклялся, что отдаст всю оставшуюся жизнь борьбе за истинное место минотавров — на вершине. И он как никогда был близок к цели; к тому же, ходили слухи, что где-то на Орилосе спрятан Грааль. Прекрасный кандидат на роль символа новой эпохи, эпохи процветания и владычества минотавров… хотя бы на этом острове.
Сейчас же немолодой чародей пребывал в своих покоях, находившихся под самой крышей высочайшей башни в крепости. Этот форт, недавнее приобретение Дарксторма, был целиком и полностью заслугой Гандросса, хитрого буйвола, скользкого, будто таталианские ящеры, но очень уж непостоянного в решениях. Когда, наконец, заскрипели двери и застучали копыта, чернокнижник давно наблюдал за разыгравшейся за окном непогодой и размышлял, не стало ли именно поведение буйвола причиной его задержки.
— Ты принёс мне хорошие новости, Гандросс? — Дарксторм стоял у окна, вглядываясь в сумрачное небо. Угольно-чёрный, в лазурных одеяниях, старый минотавр-чернокнижник оправдывал своё имя: грозу он любил, и каждый всполох молнии шевелил в душе воспоминания о сотнях битв, в которых небесный огонь принёс победу.
— Никак нет, — Гандросс вытянулся по струнке, стоя в нескольких шагах за спиной колдуна; это был громадный черный буйвол, такой внушительный, что Дарксторму впору было бояться своего генерала, если бы старик не был способен одним заклинанием превратить громилу в горстку пепла. — Мэддокс и Дейс оказались не одни: на их стороне теперь две магички, включая саму Ателлу!
— Ателла, — бык протянул медленно, будто пробуя имя на вкус. — Возраст так и не принёс ей мудрости. Носится туда-сюда, вещает, пытается понять этих… низших созданий. Что может быть совершенней минотавра? Только само небо! А все эти люди, эльфы, даже ангелы не более, чем мусор. И если жизнь нескольких минотавров — цена за то, чтобы превратить Орилос в наш и только наш рай, то я готов её заплатить…
— И всё же, что с ними делать? От магов не избавиться одной лишь грубой силой!
— Ты ведь хвалёный тактик, а не я, Гандросс, — Дарксторм даже не взглянул в сторону собеседника. — Вот и решай сам. Не за то я тебе плачу, чтобы ещё и советы раздавать.
— Хорошо, — буйвол наклонил голову, стараясь скрыть вспыхнувший гнев. — Думаю, не только среди минотавров можно найти чародеев. И постараюсь обойтись малой кровью.
— Не считай потери, — старый чародей повёл ушами. — Слабые погибнут, достойные выживут. Будущее за нами, Гандросс. Надеюсь, ты видишь его столь же отчётливо, как я.

А в это время в Сцилле, бывшей в ту пору столицей Орилоса, властительница Йору (это был самый простой и самый краткий из титулов, которыми она себя наградила) сидела в зале своего собственного дворца и предавалась любимому послеобеденному занятию — расчесывала свою роскошную гриву, какой позавидовала бы любая лошадь. Она любила свои волосы — длинные, густые, золотистого цвета, и уделяла им больше времени, чем каким бы то ни было государственным делам. При этом Йору терпеть не могла сложные причёски, предпочитая носить локоны распущенными, хотя в таком виде минотаврихе приходилось ещё чаше расчёсывать их.
И вот, когда Йору в мирной задумчивости заканчивала укладывать предпоследнюю прядь, ей в спину вдруг ударил порыв ветра, мгновенно спутав прическу и сметя с туалетного столика гребни и коробочки. Йору взвизгнула и вскочила, в ярости пытаясь отыскать источник ветра.
Впрочем, он нашелся быстро: в центре зала, сверкая молниями, образовался небольшой черный смерч, из которого вышла полупрозрачная фигура старика Дарксторма.
— С Йору ли я имею честь говорить? — тон минотавра был таким, что вежливость фразы тут же улетучилась.
— Кэлистар! — капризно завопила правительница, призывая на помощь невысокого, крепко сбитого минотавра, который все это время нервно курил у распахнутого окна. При Йору он выполнял самую разнообразную работу: командовал ее личной гвардией, отдавал распоряжения полиции, распоряжался слугами во дворце, носил ей кофе в постель по утрам и так далее. — Собери весь этот хлам, пока я разберусь с непрошеными гостями! — затем она сердито откинула с плеча спутанные волосы и направилась к магическому изображению посетителя. — Какого черта волосатого тебе здесь надо, Дарксторм?
— Не волосатого, а волосатую, если быть точным. Я слышал, что тебя интересует Грааль, не так ли? Я нашёл тех, кто знает к нему дорогу. Только вот незадача: мне-то Грааль не нужен, и, боюсь, их убьют вместе с тем мерзавцем, что имел наглость встать на моём пути, — синеглазый улыбнулся, обнажая клыки: минотавры не были вегетарианцами.
— Грааль, значит? — Йору недоверчиво щелкнула языком. — Вот прямо так возьмешь и отдашь его мне в руки? Откуда такой альтруизм? Ты что-то хочешь взамен, Дарксторм?
— Самую малость, Йору. Власть. Безграничную, вечную и на всём Орилосе. Но не для меня — для всех нас, минотавров! Сколько веков эти жалкие голокожие, чешуйчатые и просто грязные твари смеялись над нами? Прочили судьбу кузнецов, рабов, заставляли браться за самые грязные дела? Обвиняли нас в неловкости, грубости и уродстве? Я больше прожил на свете, чем ты, Йору, и знаю, что мир не идеален. Но создать уголок, где мы, минотавры, могли бы быть сами собой и жить по своим порядкам, вполне по силам. Не мне, но всем нам, включая тебя в том числе… — голос чародея смягчился.
— …Да-да, я была бы готова в это поверить, если бы не помнила, как твои ребята, в том числе голокожие и чешуйчатые, две недели назад растерзали целый полк моих Красных Плащей в торговом квартале, — Йору фыркнула. Но потом у нее в голове зародилась идея. — Откуда мне знать, что это не ловушка? Откуда ты знаешь, что те, о ком ты говоришь, ищут именно Грааль?
— У меня везде свои глаза и уши, — отрезал Дарксторм. Кто эта Йору такая, чтобы он выдавал ей собственных информаторов? — Веришь ты мне или нет, но время покажет, что я не лгу.
— Посмотрим, — хмыкнула правительница. — Что тебе нужно? Мои люди?
— Прежде всего, твоя моральная и материальная поддержка. Главное — идея, и не стоит жалеть сил и времени на её воплощение. Подумай, как будут относиться все минотавры к тем, кто не только озолотит Орилос за счёт реликвии, но и обеспечит им доминирование над другими народами?
— Ну, допустим. Что еще?
— Твоя жадность настолько велика, что даже столь светлого будущего для всех минотавров тебе мало? Или же твоя казна пуста, а союзники столь ненадёжны, что не могут поддержать даже первые шаги к успеху? — самодовольная ухмылка этой коровы начинала раздражать Дарксторма.
— Я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления, — пожала плечами Йору. — Я ведь не могу одним взмахом руки промеж рогов разметать легионы крестоносцев по полю боя. Я привыкла просчитывать каждый свой шаг.
— …и не смотреть дальше собственного носа. Что ж, это было предсказуемо, — разочарованно протянул Дарксторм. К сожалению, обаяния ему не всегда хватало.
Йору фыркнула. Запас ее терпения подходил к концу.
— Ты так и не сказал мне ничего путного, — протянула она. — Не думай, что я настолько глупа, чтобы послать своих людей неизвестно куда, чтобы они утонули в болоте! Где они сидят?
И тут Дарксторм понял, что забыл спросить у Гандросса, где же солдаты настигли беглецов. С возрастом память стала подводить.
— В болоте, — брякнул минотавр, не обращая внимания на недоумение Йору.
Йору широко улыбнулась, наглядно показывая, что уничижительная кличка «кобыла», которой ее величали соперники, была дана ей не просто так.
— Ты слышал это, Кэлистар? — спросила она, оборачиваясь к минотавру. — «В болоте»! «В болоте», сказал он, нужно искать каких-то беглецов, которые живут в королевстве, состоящем из одних только болот и помоек! Ну вот что, Дарксторм: я уже сказала тебе, что готова была бы в это поверить… если бы ты регулярно не бил меня в спину! Поэтому поторопи своих разгильдяев, иначе они не успеют найти Грааль до того, как им начистят рыла мои Красные Плащи! — она схватила со столика коробочку с краской для волос и швырнула ее в полупрозрачный силуэт минотавра. Иллюзия исказилась, рассеялась, обдав Йору новым порывом ветра, но в воздухе все равно прозвучал громкий, надтреснутый смех старика и его голос:
— Боюсь, им придётся начищать доспехи изнутри и снаружи после встреч с моими войсками. Кто не с нами, тот против нас. Прощай, ведьма.
Йору упала обратно на стул и взлохматила свою гриву, разочарованно глядя в зеркало. Нет, быстро это уже не поправить, придётся снова начинать все сначала. Она взяла щетку для волос и снова провела ею по прядям.
— Подними сеть информаторов, Кэлистар, да побыстрее, — сказала она своему генералу. — Я не доверяю этому старому мешку с костями, но у него, похоже, неприятности, раз он решил сунуться сюда. А это наш шанс. Нужно найти беглецов, кем бы они ни были и где бы они ни были. Ты понял меня?
— Конечно, властительница Орилоса, — промычал Кэлистар, сгибаясь в почтительном поклоне. — Мои люди вас не подведут.
— Я знаю, — Йору улыбнулась, наморщив нос. Потом посмотрела на себя в зеркало еще раз и перекинула несколько прядей на глаза. — Как тебе? .. Мне так больше нравится.
— Вы всегда прекрасны, по крайней мере, для меня, — протянул минотавр. И в этих речах не было никакого притворного раболепия: сложно было себе представить другого быка, так беззаветно, преданно и несчастно влюбленного в Йору, как он. Ведь ему приходилось отвоёвывать место в её сердце у бесконечного эгоизма и жадности — на которые он, впрочем, столь же самоотверженно закрывал глаза.
— Вот и отлично, — задумчиво промычала минотавриха, не отрывая взор от своего отражения. - Всё, иди. Чем быстрее уедешь, тем скорее вернешься, и — может быть — я снова разрешу тебе провести со мной ночь.
Воодушевленный таким обещанием, Кэлистар развернулся и побежал выполнять ее приказания.

Первый день недели Жука у Артуриуса задался. Очередной оплот чародеев, змеиное гнездо во всех смыслах, пал почти без сопротивления, и войска принялись за любимое занятие: грабёж. Рыцарь только и улыбался, наблюдая за тем, как люди, вооружённые копьями и луками, срубили дерево и теперь разбирали на прутики гнездо грифонов. Кто бы мог подумать, что пернатые хищники скопили целое состояние? Позолоченные кубки, разноцветные бусы, чистейшие бриллианты — всё это хватали, прятали, вырывали друг у друга солдаты. Особенно были падки на блестящее залётные феи, то и дело пикировавшие на приземлённые рыцарские отряды и гору трофеев. Копейщики ругались, пытались поймать проказниц, лучники грозились подрезать крылья меткими выстрелами, а украшения в куче всё таяли. Не отставали по жадности от фей и щербатые гаргульи, с лёгкостью продавшиеся захватчикам. Артуриус задумчиво теребил колечко в ухе, предвидя ссору меж крылатыми
— Ух, тяжёлый, как жопа циклопа! И какая стоеросина тебя сделала? Ничего, вскрою тебя и выпотрошу, засранец!..
Рыцарь обернулся и с трудом удержался от смеха.Фея волочила вверх по пригорку сундук, который был в два раза больше её самой. Усики у мародёрки недовольно обвисли. Крылышки трепетали, рассыпая пыльцу. А богатству её лексикона бы позавидовали пьяные матросы. Глубоко вздохнув, Артуриус нагнал фею.
— Куда ж тебе столько, маленькая, — рыцарь подхватил сундук под мышку. И правда, тяжёлый, но и не такие гири в бытность оруженосцем таскать приходилось.
Девушка, собираясь опустить очередное ругательство, подняла голову, но, встретившись с внимательным и открытым взглядом своего командира, втянула голову в плечи.
— Ничего, на твоём месте я бы тоже не молчал.
— А вы дадите посмотреть, что внутри? — прощебетала фея. — Позволите? Разрешите? Смилуетсь? Сжали…
Она трещала на все лады до самого входа в палатку. Цыкнув, чтобы фея держалась подальше от командирской, Артуриус вволок сундук внутрь. Потирая покрасневшие руки, рыцарь искал отмычку и нашёл её в лице старого паладинского двуручника.
— Вы всё-таки дадите посмотреть? — запищали на входе.
— Ладно уж… залетай, — Артуриус вогнал кончик клинка в замочную скважину. — Но на правах предводителя почту за честь познакомиться с трофеями первым.
«Мягкий я. С войсками и то любезничаю», — думал Артуриус, поворачивая меч. Ох, не по-рыцарски это — грабить. С одной стороны, он помог девушке, но с другой… Стоило ли вообще позволять солдатам себя так вести в захваченном городе? И как на это посмотрит лорд Айронфист, если слухи вдруг достигнут его ушей? Рыцаря снедала тревога…
И не зря.
Фея кувыркнулась в воздухе и захлопала в ладоши, когда замок со звяканьем грохнулся на землю. Она подлетела, вцепилась со всей дури в крышку нежными руками, ларец отворился…
Внутри ждало не золото.
В деревянной пустоте покоилась синяя планка с переплетением золотистых прутьев, блестя сапфирами. Артефакт, который нёс в себе магию. Но какую?
Рыцарь мягко оттолкнул фею от сундука. Артуриус, увы, знал ответ на вопрос.