Бля, охgительная песня, у меня музыкальный слух просто так проснулся, щас арию исполнять буду.

Во:

А я и я подпоем...

Вы выигрываете статую Псеха.

В шестом.

Ну блин. Пол шестого.

Тигр!

Да вы просто няши!

tolich, баян времён древнеегипетской цивилизации, ещё Рамзес II репостил эту картинку на стенах своей гробницы. Ничего поновее не нашлось?)

Какую картинку?

tolich, на которой буквы.



Не фейк. Нотариально заверенный пруфпик, да.

Няша заслонила Ра, это происки масонов!

Corkes, скорее христиан, это они такими непотребствами в своё время занимались.

Типа масоны не христиане?
Кстати, DrSlash, ты раскрыл мне глаза, я был уверен, что самое древнее изображение этих букв было на Розеттском камне.

Типа от этого все христиане масоны?) Масонство появилось в XVIII в., а я про коптов, которые там ещё с I в. н.э. непотребства чинили (навскидку, гробницу Рамзеса IV и Луксор вспомню, вроде ещё гробница Рамзеса VI).

У них, что, какой-то пунктик относительно чётных Рамзесов?

Не, ну а что вы хотите, в те времена понятия "историческая ценность" вообще не существовало.

ПИ
ДО
РЫ

Starseeker, а я и не осуждаю, скорее доношу факт. Тем более, что эти гробницы уже были разграблены задолго до коптов (те лишь закрашивали изображения богов христианскими символами, и устраивали в гробницах импровизированные церкви/места для аскезы). А пара новых рисунков на стенах это уже детские шалости по сравнению с тем через что эти гробницы прошли. Тут уж скорее вопрос стоял кто первый загадит, особенно учитывая что в наши-то дни лавочка в парке не может простоять и дня, и не обзавестись при этом новыми "иероглифами".

XEL: ты имел в виду:

DrSlash
Я воссоздания контекста ради. Тогда так многие делали. Да и позднее тоже - хоть Стамбул вспомним.

Из "о" делают "О".

The ponyfied variation of 'no shit, Sherlock' should be 'no manure, Twilight'.

Всё. В Норвегии (и еще кое где) запретили "O"

Вот: Ø

А у вас всех спины белые.

Таки да.



С шизофренией мы друзья.

А сквозь рубаху интернет не видно!

А сквозь рубаху?

А сквозь рубаху интернет не видно!

Хоп-хэй-ла-ла-лэй. Где вопрос и где ответ?

XEL, вопрос в Planescape: Torment. Ответ в Автостопом по Галактике.

Updated my journal.

Однажды математик Годфри Харди навещал Рамануджана в больнице. Он начал разговор с того, что «пожаловался» на то, что приехал на такси со скучным, непримечательным номером «1729». Рамануджан разволновался и воскликнул: «Харди, ну как же, Харди, это же число Рамануджана-Харди!»

Сумма квадратных корней двух любых сторон равнобедренного треугольника равна квадратному корню из третьей стороны!

ну верно же

В России две дороги: беды и дураки.

Не совсем правильно. Одного-то без другого не бывает. Дураки то-же ходят дорогами. Так, что... Дороги и дураки с АвтоВАЗа. Причём от второго бед больше.

Я думал о варианте: "В России два дурака: дороги и беды", но он какой-то странный, неправильный.

Можно подумать одно другое победит! Тут что лбом об пень, что пнём об лоб... Тысячу лет боримся, а толку?!
Тут только -



поможет.

Этот ролик более подробен.

У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий, скипидар, керосин, мазал щёку йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но всё это или не помогало, или вызывало тошноту. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние — жена, дети, прислуга, даже поварёнок Петька предлагали каждый своё средство. Между прочим и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришёл к нему и посоветовал полечиться заговором.
— Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, — сказал он, — лет десять назад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы — первый сорт. Бывало, отвернётся к окошку, пошепчет, поплюёт — и как рукой! Сила ему такая дадена…
— Где же он теперь?
— А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тёщи живёт. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идут к нему, помогает… Тамошних, саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так… у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлёте.
— Ерунда! Шарлатанство!
— А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник, живёт не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин!
— Пошли, Алёша! — взмолилась генеральша. — Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого.
— Ну, ладно, — согласился Булдеев. — Тут не только что к акцизному, но и к чёрту депешу пошлёшь… Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живёт? Как к нему писать?
Генерал сел за стол и взял перо в руки.
— Его в Саратове каждая собака знает, — сказал приказчик. — Извольте писать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть… Его благородию господину Якову Васильичу… Васильичу…
— Ну?
— Васильичу… Якову Васильичу… а по фамилии… А фамилию вот и забыл!.. Васильичу… Чёрт… Как же его фамилия? Давеча, как сюда шёл, помнил… Позвольте-с…
Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.
— Ну, что же? Скорей думай!
— Сейчас… Васильичу… Якову Васильичу… Забыл! Такая ещё простая фамилия… словно как бы лошадиная… Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте… Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая — из головы вышибло…
— Жеребятников?
— Никак нет. Постойте… Кобылицын… Кобылятников… Кобелев…
— Это уж собачья, а не лошадиная. Жеребчиков?
— Нет, и не Жеребчиков… Лошадинин… Лошаков… Жеребкин… Всё не то!
— Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай!
— Сейчас. Лошадкин… Кобылкин… Коренной…
— Коренников? — спросила генеральша.
— Никак нет. Пристяжкин… Нет, не то! Забыл!
— Так зачем же, чёрт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? — рассердился генерал. — Ступай отсюда вон!
Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щёку и заходил по комнатам.
— Ой, батюшки! — вопил он. — Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!
Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию акцизного:
— Жеребчиков… Жеребковский… Жеребенко… Нет, не то! Лошадинский… Лошадевич… Жеребкович… Кобылянский…
Немного погодя его позвали к господам.
— Вспомнил? — спросил генерал.
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Может быть, Конявский? Лошадников? Нет?
И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую… В доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почёсывая лбы, искали фамилию…
Приказчика то и дело требовали в дом.
— Табунов? — спрашивали у него. — Копытин? Жеребовский?
— Никак нет, — отвечал Иван Евсеич и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух. — Коненко… Конченко… Жеребеев… Кобылеев…
— Папа! — кричали из детской. — Тройкин! Уздечкин!
Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами…
— Гнедов! — говорили ему. — Рысистый! Лошадицкий!
Но наступил вечер, а фамилия всё ещё не была найдена. Так и спать легли, не послав телеграммы.
Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал… В третьем часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику.
— Не Меринов ли? — спросил он плачущим голосом.
— Нет, не Меринов, ваше превосходительство, — ответил Иван Евсеич и виновато вздохнул.
— Да может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая!
— Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная… Это очень даже отлично помню.
— Экий ты какой, братец, беспамятный… Для меня теперь эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Утром генерал опять послал за доктором.
— Пускай рвёт! — решил он. — Нет больше сил терпеть…
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав своё дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чём-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряжённы, мучительны…
— Буланов… Чересседельников… — бормотал он. — Засупонин… Лошадский…
— Иван Евсеич! — обратился к нему доктор. — Не могу ли я, голубчик, купить у вас бутылочку яблочного сидра? Мне продают наши мужички эпплджек, да уж больно плохой…
Иван Евсеич тупо поглядел на доктора, как-то дико улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к усадьбе с такой быстротой, точно за ним гналась бешеная собака.
— Надумал, ваше превосходительство! — закричал он радостно, не своим голосом, влетая в кабинет к генералу. — Надумал, дай бог здоровья доктору! Эпплджек! Эпплджек фамилия акцизного! Эпплджек, ваше превосходительство! Посылайте депешу Эпплджеку!
— На-кося! — сказал генерал с презрением и поднёс к лицу его два кукиша. — Не нужно мне теперь твоей лошадиной фамилии! На-кося!