Как нужно жить. Секретная методика

Традиция — это передача огня, а не поклонение пеплу.

— Густав Малер

Правительствам во всем мире надо торопиться, пока к власти не пришел искусственный суперинтеллект и не поменял нам всем органы, и не нажал кнопку delеte для того, чтобы обнулить наши мозги.

Очень хорошая статья. А я с позиции веры привожу немного другую трактовку - если семью рассматривать как дом, то муж с женой - это фундамент, дети - стены, образующие комнаты, а крыша - это Бог. Чем больше комнат - тем шикарнее особняк. Но без крыши дом, конечно, малопригоден для жизни ))

Люди часто говорят, что мне не следует называть себя атеистом, а лучше называть себя агностиком. По их мнению, я не могу знать, что Бога нет, а значит я агностик. Но Бертран Рассел великолепно ответил подобным советчикам много лет назад. Он сказал: «Множество вещей так или иначе находится вне сферы абсолютного знания, но позвольте мне предложить вам сведения о том, что на орбите Венеры вращается заварной чайник, однако положение этого чайника таково, что мы не можем его видеть. И если кто-то будет утверждать, что такой чайник существует, я не буду заявлять, что он не прав. Но я останусь в границах здравого смысла, если построю всю свою жизнь — и проживу ее счастливо — на том убеждении, что никакого чайника на орбите Венеры не существует». Вот почему я называю себя атеистом.

...Старые игры — они штуки загадочные.
— Загадочные, — не стал спорить программист. — Вроде слабоалкогольных напитков. На вкус — компот компотом, а потом ноги разъезжаются и на приключения тянет…

Десять вопросов Александра Македонского индийским мудрецам-аскетам

Во время индийского похода Александр Македонский захватил много пленных, включая одного из пенджабских раджей Пора. Испытывая интерес к мудрости он узнал у пленных об общине, пользовавшейся у местных наибольшем авторитетом. Это была община брахманов-аскетов, уединившихся в лесах и довольствовавшихся скромным рационом получаемым в виде подаяний и в аскетизме доходивших до полного отказа от личного имущества, включая одежду. Греки их назвали гимнософистами - "голыми мудрецами". Сначала Александр послал к ним гонца с рассказами о его подвигах и приключениях по пути в Индию и предложением встретиться и приобщиться к их мудрости. Те ответили: "Неужели он не мог добраться до них без таких хлопот?" и согласились встретиться и ответить на его вопросы. Он задал им десять вопросов:

1. — Кого в мире больше: мёртвых или живых?
   — Живых. Потому что мёртвых больше нет.
2. — Что кормит животных больше — земля или море?
   — Море. Потом что вся земля лишь остров в мировом океане. (есть другой вариант, что море и оно лишь часть земли)
3. — Какое животное самое хитрое?
   — То, которое ещё не попадалось человеку.
4. — Зачем вы склоняли Пора к борьбе со мной?
   — Чтобы он со славой жил или со славой умер.
5. — Что было раньше: день или ночь?
   — День был раньше на один день.
6. — Как заслужить любовь?
   — Будь самым сильным, но не самым страшным.
7. — Как стать богом?
   — Сделать то, что не под силу человеку.
8. — Что сильнее: жизнь или смерть?
   — Жизнь. В ней больше страданий.
9. — Когда надо человеку умирать?
   — Когда смерть будет для него лучше жизни.

Десятый вопрос либо не сохранился, либо им считается просьба о встрече. В некоторых источниках нет и седьмого и соответственно два вопроса значатся не сохранившимися.

Говорят, Абрам выиграл "Волгу" в "Спортлото"?
Не "Волгу", а "Жигули".
И не в "Спортлото", а в карты…
И не выиграл, а проиграл…

Десятый вопрос был об ответах на девять предыдущих.

Сегодня над «Симпсонами» работают люди, которые говорят мне, что выросли на «Симпсонах».

Главное, пусть они поверят в себя и станут беспомощными, как дети. Потому что слабость велика, а сила ничтожна.
Когда человек рождается, он слаб и гибок, а когда умирает — он крепок и черств.
Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко — оно умирает.
Черствость и сила — спутники смерти.
Слабость и гибкость — выражают свежесть бытия.
Поэтому что отвердело, то не победит.
К/ф Сталкер

Метафора подобно айсбергу: демонстрирует только малую часть описываемого объекта или явления.
Если в ходе полемики ей увлечься, она тает, оставляя большое количество воды в рассуждениях.

Мы любим красоту без прихотливости и мудрость без изнеженности; мы пользуемся богатством как удобным средством для деятельности, а не для хвастовства на словах, и сознаваться в бедности у нас непостыдно, напротив, гораздо позорнее не выбиваться из нее трудом... Только мы одни считаем не свободным от занятий и трудов, но бесполезным того, кто вовсе не участвует в государственной деятельности. Мы сами обсуждаем наши действия или стараемся правильно оценить их, не считая речей чем-то вредным для дела; больше вреда, по нашему мнению, происходит от того, если приступить к исполнению необходимого дела без предварительного уяснения его речами. Превосходство наше состоит также и в том, что мы обнаруживаем и величайшую отвагу и зрело обсуждаем задуманное предприятие; у прочих, наоборот, неведение вызывает отвагу, размышление же — нерешительность… Равным образом в отношениях человека к человеку мы поступаем противоположно большинству: друзей мы приобретаем не тем, что получаем от них услуги, но тем, что сами их оказываем. Оказавший услугу — более надежный друг, так как он своим расположением к получившему услугу сохраняет в нем чувство признательности; напротив, человек облагодетельствованный менее чувствителен: он знает, что ему предстоит возвратить услугу как лежащий на нем долг, а не из чувства благодарности. Мы одни оказываем благодеяния безбоязненно не столько из расчета на выгоды, сколько из доверия, покоящегося на свободе.
Перикл

"Вот он, человек Платона!".

Пфф.

Выглядит как существо из spore. Прям ностальгия

Ещё мы очень любим музыку, которую, первый раз услышав, думаем, что всегда её знали.

Любой достаточно развитый тролль неотличим от подлинно помешанного на какой-либо идее.


(Также известно, как закон По.)

— Я знаю лишь одно: начинаешь баловаться с культами — начнёшь верить в духов, начинаешь верить в духов — начнёшь верить в демонов. А потом глядь — ты уже и в богов поверила. После этого всё, твоё дело — швах.
— Но ведь все они и в самом деле существуют, — возразила нянюшка Ягг.
— Это ещё не значит, что в них надо верить. Они от этого только наглеют.

Хорошему человеку хороший арбуз давай. Нормальному человеку — нормальный.

О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель.

Петропавел усмехнулся.
— Интересное дело! Чего ради мне жить здесь, если у меня вообще-то дом есть? И потом, другие у меня планы, понимаете?
— Понимаю, чего ж тут не понять? Человек предполагает, а Бог…
— Вы думаете, это… Бог вмешался?
— Экий Вы, однако! Что за формулировки — «вмешался»! Вы бы хоть понимали, что Бог не может вмешаться, потому как вмешиваются обычно в чужие дела. А для Бога нет «чужих дел», ибо все в руках Божьих — о каком, извините, «вмешательстве» идет речь? Просто-напросто Ваши прежние планы не соответствовали Божьему промыслу. Просто-напросто Вы ошиблись… ошибались — и только.
— Все время ошибался?
— Все время.

Превентивная война — самоубийство из-за страха смерти.

В войне вообще никто не выигрывает, Чарли. Все только и делают, что проигрывают, а кто проиграет последним, просит мира.

Китнисс - Хорошие люди в Играх не выигрывают.
Хеймитч - Их вообще никто не выигрывает. Точка.

В этой войне не будет победителей. Молитесь, чтобы были выжившие.
Скотт Кэмпбелл

Наш господин Дракон так давно живет среди людей, что сам иногда превращается в человека и заходит к нам по-человечески, как простой человек.

В шахматах белые и чёрные фигуры злейшие враги, но те, кто передвигает фигуры — обычно хорошие друзья.

Мудрость приходит не тогда, когда ты понимаешь, что в молодости был дураком, а когда осознаешь, что с того времени ничего в сущности не изменилось.

„Если ты будешь колоть дрова самостоятельно, то они согреют тебя дважды.“ —  Генри Форд

Источник

— Добрый день, Владислав. Вот ваше место, рабочий компьютер, гарнитура. Вон там у нас кофемашина — для бодрости, эклеры или финики — кому что ближе. Ортопедическое кресло, очки для монитора, чтобы глаза не болели, каждые сорок пять минут перекур, в обед — пицца, роллы.
— Ого, а здорово у вас тут! — не верил своим глазам Владислав, оценивая новое место работы.
— Стараемся, чтобы вам было комфортно. Когда вокруг тревожная или депрессивная обстановка, то и настрой соответствующий: начинаются переживания, падает производительность, — улыбался своей сахарной улыбкой руководитель отдела.
— Мне всё нравится! И ребята вокруг такие позитивные, уже пообщался, много новеньких, как и я.
— Супер! Рад, что всё нравится. Тогда...
— Вот только одно меня беспокоит...
— Да, говорите сразу. На звонок лучше выходить после того, как все лишние вопросы отпадут. Нужно иметь холодный рассудок и горячее сердце.
— Мне сказали, что голос по телефону будет изменён, это так?
— Голоса мы однозначно меняем, чтобы вы не чувствовали дискомфорта, не переживайте. Главное, действуйте по методичке, которая у вас в программе, там каждый шаг прописан. У нас тут никакого творчества не требуется. Просто будьте сами собой и следуйте инструкции. А еще не забывайте наши правила: телефоны до конца дня сдаем, звонки не прерываем, с работы раньше времени не уходим.
— Всё помню. И еще раз переспрошу: с каждой заявки десять процентов? Оплата в конце дня?
— Всё верно, — кивнул начальник.
— Отлично. Думаю, я готов.
— Удачи! Всё получится, главное — это цифры. — Руководитель похлопал Влада по плечу и направился подбадривать еще одного новичка, неуверенно переминающегося с ноги на ногу возле своего рабочего стола.
Расплывшись в невероятно удобном кресле, Влад нацепил гарнитуру и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Офис жил, гудел, зарабатывал, стремился к своим целям. Со всех сторон доносились эмоциональные крики и проникновенные речи операторов; кружки с кофе громко опускались на стол; цифры на большом электронном табло под потолком постоянно менялись: 10, 17, 38 — сколько успешных заявок было закрыто за полтора часа. У каждого работника в углу монитора был точно такой же счетчик, только личный.
Влад был готов. Он нажал мышкой на ярко-зеленую кнопку «звонок», и тут же ему вылетела методичка, разработанная лично для абонента.
— Алло, — раздалось в трубке.
— Алло, мам, это я. Слушай, у меня тут проблемы серьезные: я попал в беду, — старался как можно натуральнее играть Влад, читая параллельно инструкцию с монитора.
— О господи, что случилось? Ты здоров?
— Да, мам. Не могу долго говорить. Переведи мне сто тысяч, это срочно. И, главное, не звони в полицию, хорошо?
— Что случилось? Что случилось, скажи! О господи, ты в опасности? Тебе угрожают?
— Не могу говорить! Сними деньги с кредитки и переведи по номеру карты, который я тебе пришлю. Прошу, скорее. И не звони в полицию!
— Да, хорошо, сынок! Конечно, сейчас! Ох, боже мой, дай мне пять минут, я только с рынка пришла, сейчас, — пыхтела женщина в трубке.
Через пять минут у Влада на табло загорелась цифра 1. Значит, заявка была выполнена. Он почувствовал, как по спине пробежались мурашки.
Руководитель лично поздравил Влада с первым заказом, отметив его в общем чате фирмы.
Дальше было еще проще. Влад расслабился и действовал исключительно как робот — хорошо смоделированный робот. Каждый шаг был расписан в методичке, он точно знал, что и кому нужно говорить. Всё работало чётко.
Влад представлялся другом и продавал дорогие билеты на какие-то несуществующие мероприятия; выпрашивал деньги в долг и на лечение различных тяжелых болезней. Потом он играл роль племянника, бывшего ученика, коллегу, брата, одноклассника и так далее. Заявки выполнялись одна за другой, цифры на мониторе скакали: 1, 5, 10. Пусть и не все звонки удавались, но к концу дня Влад вышел на очень неплохой заработок. По его подсчетам, он заработал за один день больше, чем на прошлой работе за полмесяца. Он чувствовал себя на коне. Даже пальцы на руках дрожали от эйфории. А главное — никто никогда не узнает, что это он звонил, — ведь голос-то изменён, а всеми проблемами, включая юридические, занимается фирма. К тому же он даже не подписал с ними договор — не подкопаешься.
В обед Влад съел большой кусок мясной пиццы и запил двумя кружками кофе. Молодые люди, с которыми он общался в столовой, тоже оказались новичками, и у всех до единого горели глаза, они были также взбудоражены этой работой. Один парень рассказал, что уже успел сколотить целое состояние за четыре звонка. Пообедав, операторы пожелали друг другу удачи и разошлись по своим местам.
После смены Владу честно отдали его дневную выручку и, пожелав доброго вечера, отпустили домой, вручив мобильный телефон.
Оказавшись на улице, Влад решил прогуляться до дома. Вечер был теплый и спокойный, а энергия так и сочилась из его тела. Требовалась пешая прогулка. Включив телефон, Влад чуть не выронил его из рук. Тот вибрировал как сумасшедший. Количество пропущенных звонков перевалило за пятьдесят, то же самое творилось с сообщениями во всех мессенджерах. Больше всего было сообщений и звонков от мамы. Во рту пересохло от волнения, когда Влад набрал её номер и тихо спросил:
— Привет, что случилось?
— Ну слава богу, ты жив! А то я уже столько всего себе напридумывала. Деньги дошли?
— Подожди, мам, — Влад никак не мог понять в чём дело, — какие еще деньги? Почему со мной что-то должно было случиться?
— Ну как же, ты сам мне сегодня позвонил и сказал, что попал в беду, что тебе нужно сто тысяч, и чтобы я не звонила в полицию. Я все сделала! Ты цел? Всё хорошо?
— Да, мама, всё хорошо. Но я не понимаю, я ведь тебе не звонил, не звонил ведь. Это же был не твой голос...
— О чём ты, Владик? — в трубке послышались рыдания. — Как это не мой голос? А чей же тогда? Это я была. Ты точно в порядке? Может, тебя по голове ударили?
«Мы меняем голоса в трубке, чтобы вы не чувствовали дискомфорта», — раздались в голове Влада слова начальника.
Влад посмотрел на остальные пропущенные вызовы и сообщения. Звонили друзья, родные, бывшие коллеги, учителя, братья, одноклассники...
В голове его беззвучно менялись цифры на невидимом мониторе: 1, 5, 10...
Александр Райн