Как давно я здесь не была… Все так изменилось. И в то же время осталось прежним. Дорога от космопорта окружена совсем другими домами, но каждый поворот этой дороги… Хви могла бы закрыть глаза и бежать по дороге вслепую, не рискуя врезаться в какой-нибудь новый цветник или споткнуться о музыкальный указатель. Хотя закрывать глаза совсем не хотелось. Хотелось смотреть на каждый дом, каждую клумбу, заглядывать в каждое встречное лицо, уверяясь что это может быть пра-пра-пра… Столько ожиданий и опасений. Хотелось потрогать камни дороги, чтобы убедиться в их вещественности. Хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в своей собственной вещественности посреди всего этого.

Это было очень странное чувство. Вернуться домой после стольких лет.

Сколько сил она вложила когда-то в эту планету? Мало. Нужно было вложить больше! Хотелось забыть все, что поручил ей Дункан, и броситься к палатам Ассамблеи. Там наверняка полно дел. Кто-нибудь опять задумал какой-нибудь колоссальный эксперимент и не дает прохода делегатам своими просьбами. Кто-нибудь нашел новую планету, подходящую для убежища. Кто-нибудь обидел соседей с Орлиски, и теперь ему нужен дипломат, чтобы вернуть расположение.
Обязательно. Иначе и быть не может. А она тут. На дороге. Пока людям нужна помощь.

Но воспоминания о нуждающихся остро напомнили ей про детей. Привычка помнить, кто из них где, чем занят и в чем неосторожен, казалась старше самой Хви. В какой-то степени так и было. Это тело так молодо… А дети теперь так далеки… Хви одернула себя. Она же проштудировала судьбу каждого. Убедилась, что все возможное для их блага было ею сделано. А теперь они давно мертвы. Осталась только пустота в той части разума, где всегда лежало беспокойство. Вернее не совсем пустота. Дункан оставался.

Дункан… Милый Дункан. Вечный Дункан. Уже даже несчастный Бог-Император ушел в спасительную тишину забвения, а Дункан все еще выполняет свой долг. Сколько бы Хви не родила ему детей в той жизни, за тысячи лет он обзавелся куда большим числом потомков. Как же трудно ему теперь пытаться помочь им всем?

***

Хви очнулась, лежа на чем-то металлическом и жутко холодном. Одежды на ней не было, только легкая ткань, равномерно покрывающая тело, включая голову.

Хви вздохнула проверяя свою способность дышать. Дышать получалось нормально. Грудная клетка двигалась легко, значит ребра скорее всего в порядке. Со зрением было хуже. Ткань явно не была слишком плотной, но вокруг царил сумрак. Она подняла правую руку и убедилась, что не находится в какой-нибудь капсуле. Покрывало сползло на пол, и девушка резко села, о чем незамедлительно пожалела.

Хруст и острая боль в спине ясно дали понять, что с позвоночником небольшая проблема. Хви едва не зашипела от боли, но выскочивший диск уже со щелчком встал на место, и стало возможным изучить остальные повреждения.

Очевидно, Хви слишком задумалась, гуляя по дороге, и попала под один из транспортов. Эти новые машины такие тихие, а их водители такие невнимательные… Интересно, сколько времени она уже лежит в морге? Хви изучила руки и ноги. Кроме двух неправильно сросшихся пальцев все казалось вполне нормальным. Привычным движением Хви заново сломала отогнутый на девяносто градусов вниз мизинец левой ноги, чтобы он не помешал ходить. Кривой безымянный на правой руке пока оставила так. Рука может скоро понадобиться. На мизинце обнаружилась крепко привязанная бирка. Ее Хви сорвала и попробовала прочесть.

Освещение оставляло желать лучшего, но буквы написанные темными чернилами различить удавалось. Джей Со. Типичное имея для тех, кого не удалось опознать. Хви ощупала лицо. Все вроде бы срослось как надо, даже нос, но чувствовалось, что кожа новая. Очевидно лицо было сильно повреждено.

Вздохнув, Хви слезла с этого металлического подноса и попробовала пройтись. Вполне сносно. Тело слушалось хорошо, значит восстановление было близко к завершению. Следовало ожидать, что скоро проснется голод. Так всегда бывает с ней после временной смерти. Это Хви помнила хорошо. Даже слишком хорошо.

Хви попробовала завернуться в тот кусок ткани, которым накрыли ее тело, но после пары попыток бросила это бесполезное занятие. Ткань была легкой, но слишком неохотно принимала какие-либо формы. Удобнее было бы завернуться в лист пластика. Аккуратно положив бесполезную ткань на поднос, Хви начала искать выход из морга.

Выход обнаружился там, где и ожидалось. Покинув прохладное помещение хранилища тел, Хви оказалась в коридоре, где над каждой дверью было предусмотрительно прописано назначение. Найдя дежурное помещение, Хви вежливо постучала в дверь.

Дежурный спящий немедленно открыл дверь и, оглядев ее с головы до ног, впал в оцепенение. Ситуация выходила за рамки инструктажа спящего, и он не мог самостоятельно решить, что делать. Хви могла взять управление на себя, но ей было интересно посмотреть, как теперь работает система.

Спящий не мигая смотрел на Хви своими огромными красивыми глазами. В какой-то момент времени его рука дернулась поясу, но остановилась раньше, чем он извлек оружие. Хви явно не представляла опасности, но в список допущенных отдавать ему команды она тоже явно не входила. Не найдя решения в своей программе, спящий вернулся к пульту и вызвал дежурного зрячего. На экране появилось уставшее молодое лицо.

- Да, что случилось? - судя по тону, дежурный зрячий вовсе не интересовался произошедшим. Скорее всего, его устроил бы ответ в стиле «извините, ошибка связи».
- Нештатная ситуация, - безэмоционально отрапортовал спящий, - внутреннее проникновение. Инструкция отсутствует. Жду команды.
- Чего? - зрячий опешил, и рефлекторно задал вопрос, на который спящий ответить не смог бы, - как это внутреннее?
- Привет! - Хви шагнула в радиус обзора камеры и помахала зрячему рукой.
- Доброй ночи, зрячая, - взгляд дежурного явно задержался на доли секунды там, где и должен был задержаться взгляд молодого мужчины, - вам нужна помощь?
- Да, очень, - кивнула Хви, - я бы хотела многое узнать.
- Эмм… например? - теперь в ступор впал уже не спящий, а зрячий.
- Ну всякие очевидные вещи, - Хви развела руки в стороны, - Где моя одежда? Как меня зовут? Где я?
- Подождите пару минут, я сейчас буду! - дежурный взял себя в руки и обратился к спящему, - дай гостье халат и выполняй ее пожелания до моего прихода.
- Уровень допуска? - уточнил спящий.
- Шестой… Да, шестой, - кивнул самому себе зрячий и отключил связь. Хви отметила, что дежурный даже не нашел времени представиться.

Страх.
Жгучий. Всеобъемлющий. Всепроникающий. Усиливающийся от каждой попытки его рассеять.

Барон Владимир Харконнен мучился от волн страха, пытаясь вынырнуть на поверхность. Такое уже было с ним, но в этот раз привычные способы не помогали. Все они были рассчитаны на то, что кануло в лету многие тысячи лет назад. Сейчас у барона не было ничего, на что он привык полагаться. У барона даже не было самого себя.

Владимир смотрел в зеркало. Из зеркала на барона смотрел мальчишка. Трудно было поверить, что это он сам. Скорее верилось в то, что это очередной мальчик для утех, которого выставили перед бароном верные слуги.

Что ж, зато теперь можно признаться самому себе, что на самом деле барон не любил мальчиков. Или девочек. Или вообще кого-либо. Только самого себя. Да, определенно сам барон был достоин любви. Отлично сложен, умен, хитер, внимателен… И вся эта замечательная совокупность качеств совершенно бесполезно пропадет, если он допустит хотя бы одну ошибку.

Само по себе это пугало не слишком сильно. Он все же Харконнен. Если есть способ выкрутиться, он его найдет. Пугало то, что такого способа могло не быть вовсе. Барон уже оказывался в безвыходном положении. В одном таком он даже умер. И нынешняя ситуация весьма похожа на ту.

Айдахо… Будь на месте этого проклятого бессмертного пса Атрейдесов сам барон, то для чего стоило бы оживлять старого ненавистного врага? Либо ради мести, либо ради использования, а лучше ради и того, и другого.
Положение у воскрешенного Владимира было уязвимым. Никаких слуг, никакого доступа к мощи его дома, никаких связей с младшими домами. Само по себе это могло бы напугать, но это был всего лишь вызов способностям. У барона сильное, здоровое и молодое тело. У барона в полном порядке ум. У барона отличные разведданные об окружении. Нет, тут сдаваться рано.

Пугало другое. Дункан — не Харконнен. Он не из тех, кто будет специально воскрешать врага, чтобы помучить. Нет, он не такой. Совсем не такой. В нем нет изощренной мстительности. Если Владимир даст повод — Дункан просто убьет его, не тратя время даже на предупреждение. И этот Айдахо все же воскресил барона. Следовательно, у барона есть что-то очень нужное. Это, конечно, внушает оптимизм. Когда у тебя есть что-то ценное, это всегда возможность торга, возможность маневра. Проблема была в том, что Айдахо не скрывал, что ему нужно. Нужна была его хитрость. Нужна была его расчетливость.

При всей той ненависти, о которой барон знал наверняка, нужна была очень сильная потребность в талантах старого врага. Большая, чем жизнь самого Айдахо. И вот это уже пугало.

Владимир не забыл свои годы жизни гхолой. Ему объясняли, зачем он рожден в этот раз, но только теперь, вернув свою память, он осознал, насколько все серьезно. Раньше угроза Миров Узора просто не находила в разуме соразмерной величины. Это было как со звездой. Её еще худо-бедно можно было сравнивать по размерам с планетой, но при попытках сравнить с человеком отказывало воображение. Теперь же Миры Узора получили должную линейку измерения.

Впервые в жизни барон задумался о том, что его нынешний мир не подходит для привычного образа мышления. Раньше мир был заполнен людьми, а те в свою очередь напичканы рычагами. Ими можно было управлять. Миром можно было управлять. Весь мир, словно огромная пирамида, лишь ждал, пока Харконнен займет положенное ему по праву место на самой вершине.

Но не теперь. Теперь в мире была пирамида, где Харконнену не было места ни на вершине, ни даже у основания. Разумеется, эту пирамиду следовало разрушить! Но одно дело лавировать, когда у игры есть правила, и совсем другое — разрушить саму игру. Барон отлично умел обходить правила, находить бесполезные или не рабочие. Но разрушать всю систему?

Для такого нужен кто-то другой. И такого они тоже воскресили. Муад-Диб. Внук барона, возглавивший Джихад, тряхнувший всю Старую Империю. Разумеется, для такого дела нужен Харконнен, но не Владимир. Барон был уверен в своей способности уничтожить любого противника, но противника человека. Здесь же он мог разве что подрубить тот сук, на котором сидел сам. Все эти люди вокруг крайне важны, без них не выжить ни барону, ни его потомкам. Барон чувствовал себя скорпионом, чье жало может разить только собственные ноги.

Но если барон Владимир Харконнен был смущен и озадачен, то юноша Влад Харконнен знал как действовать. Дружба. Верность. Привязанности. Все то, что раньше рассматривалось как чужие слабости, теперь требовалось для выживания. И это нельзя просто изображать, этим надо жить. Власть, что казалась неотъемлемой частью сущности Харконненов, сейчас была ядом. Барон просто не мог возглавить этих людей. Вернее мог, но смог бы он тогда победить? Нет.

Барон вглядывался в молодое лицо в зеркале и холодел от ужаса. Ему предстояло уступить управление телом и разумом этому мальчишке, верящему в полнейший вздор. И еще внимательно следить за собой, чтобы не растлить это юное недоразумение раньше времени. Иначе как же он, барон, узнает, как и когда следует действовать согласно идеалам этого сообщества? И при этом точно знать, что если выплыть на поверхность личности, Дункан Айдахо может моментально все закончить. И тогда все. Абсолютный проигрыш. А если не выплыть, то мальчишка завалит дело. И устранить Дункана нельзя. Барон обхватил голову руками и едва слышно застонал.

- Ничего не изменилось, - Дункан не слышал этого холодного тона целую вечность и предпочел бы не слышать еще столько же. Сиенна была в ярости.
- У нас есть корабли невидимки, нейрозонды… - не нужно было строить сложную проекцию, чтобы предсказать реакцию Сиенны. Дункан придержал свою чашку тонизирующего напитка.

Одним незаметным движением Сиенна сдернула со столика скатерть. Теперь она стояла перед Дунканом, сжимая эту скатерть в кулаке, как неопровержимое доказательство.

- Вот, посмотри, - Дункан послушно посмотрел на скатерть. Дальше злить Сиенну не требовалось. - Прошло больше десяти тысяч лет после того как он сдох, а люди все так же пользуются этим клетчатым тряпьем!
- Эту скатерть постелили по моей просьбе, - Дункан отпил глоток, - теперь такие использовать не модно.
- Не важно, - смутилась Сиенна, - весь мир вокруг как эта скатерть. Люди не изменились. Ты понимаешь. Ты всегда меня понимал.
- Да, понимаю, - кивнул Дункан, - но теперь нам надо, чтобы ты меня поняла.
- Ужасно, что в этот раз ты ментат, - Сиенна опустилась на стул.
- Ужасно, что в этот раз я вдвое старше, - Дункан отхлебнул еще немного.
- Да, и это тоже, - согласилась Сиенна, - но было бы куда проще, если бы ты объяснил мне происходящее, а не заставлял все формулировать самостоятельно.
- Я отвечу на любые твои вопросы, на какие смогу, - Дункан отставил чашку в сторону.
- Вопросы… Ты начинаешь напоминать его. - Это не было комплиментом. Она говорила о Тиране.
- Не только тебе, - Дункан поморщился.
- Помнишь, о чем мы мечтали тогда?
- Помню.
- Мы ведь оба хотели свободы, глотка свежего воздуха… Как так получилось, что даже через десять тысяч лет его воля диктует происходящее? - в голосе Сиенны звенела боль.
- Больше не диктует, - глаза Сиенны расширились, - с гибелью Дюны он перестал влиять даже на наиболее зависимых от него Бене Гессерит и Тлейлаксу.
- А теперь вы сотворили… это, - Сиенну передернуло. - Не хватило прошлого раза?
- Он не оставил мне выбора, - Дункан смотрел прямо ей в глаза.
- О чем ты говоришь? Он что запрограммировал тебя? - одна только тень сомнения напугала ее. Вот значит, чего она опасается. Что ж, весьма разумное опасение. Дункан когда-то и сам опасался подобного.
- Нет, он поступил куда проще, - Дункан говорил без эмоций, но Сиенна прожила с ним много лет, чтобы понимать скрытое за маской ментата, - он подготовил такие обстоятельства.
- У нас всегда был выбор! И сейчас есть! Мы не обязаны быть марионетками в его руках.
- Это не вопросы, - покачал головой Дункан.
- Между чем и чем ты выбираешь?
- Крализец, - коротко ответил Дункан, - или Крализец.
- Что это?
- Я не знаю, - Дункан и правда не знал, - это пока не определено.
- Но есть варианты?
- Да, - кивнул Дункан, - например, гибель человечества. Или вечное рабство. Или.
- Рабство? Вот уж точно простой выбор. - Сиенна фыркнула.
- Да, чтобы это произошло, достаточно ничего не делать, - кивнул Дункан.
- Но это не Тиран? - озарило Сиенну, - тогда кто?
- Нет, не он, возможно даже не кто, - Дункан потянулся к чашке, - что.
- Не может быть, - выдохнула Сиенна, - наши предки победили тысячи лет назад. Кто оказался настолько глуп, чтобы создать эту гадость заново? Неужели Икс?
- Если и Икс, то не тот, что остался в Старой Империи, - пояснил Дункан, - они заигрывали с машинами, но лучше всех нас знают, где пролегает запретная грань.
- Может потому червяк и оставил их в живых, что планировал сегодняшний день, - какое наивное обвинение. Дункан понял, что теряет контакт с Сиенной. Надо было срочно что-то делать.
- Проблема в том, что не только Тиран ограничивает будущее своим предзнанием, - Дункан сжал чашку обеими руками. - он хотя бы частично остался человеком.
- Навигаторы?
- Нет, с появлением кораблей невидимок и расширением обитаемого космоса их предзнание почти несущественно. Есть рыба покрупнее и подревнее.
- Подревнее?
- Квизац Хадерах, - выплюнул Дункан, - их пытались вывести не только Бене Гессерит.
- Я читала он них, - Сиенна кивнула, - но разве творения Тлейлаксу и Икса не покончили с собой?
- Не совсем, - хмыкнул Дункан, - они покончили только со своей человеческой частью.
- И они до сих пор живы? - удивилась Сиенна, - откуда ты знаешь?
- Живы, я их видел.
- На Гамму?
- Нет, прямо здесь. Возможно, для большинства корабль и невидимка, но только не для этих древних существ.
- Червяк знал про них и ничего не сказал? - доверие к Дункану боролось в Сиенне со скепсисом.
- Знал и говорил, но тогда я не мог его понять.
- Если они отринули человеческое, то зачем им люди? В этом мире бесконечно много мест и занятий.
- Я не Квизац Хадерах, чтобы понимать логику этих созданий, - Дункан покачал головой, - может им скучно без людей? Может они ищут приложение для своих возможностей? А может за пределами человечества их силы стремятся к нулю?
- Я видела, как червяк держит в кулаке все человечество. Где все это время были твои хадерахи?
- При их возможностях, они могли не торопиться, - вздохнул Дункан, - я думаю, Тиран с ними договорился. Они вынуждены были с ним считаться.
- И теперь ты оживил его, чтобы бороться с этими… древними полубогами?
- Вряд ли слово борьба отражает наши возможности, - Дункан начал собирать столовые принадлежности, - мы для них даже не животные, а просто сад. Ты можешь себе представить, как яблоня борется с садовником?
- Ты хочешь подсунуть им червивое яблоко?

- Итак, шутка явно зашла слишком далеко, - в голосе преподобной матери Шианы не было слышно ни ярости, ни даже особого неудовольствия. Это скорее разочарование. - Такое не должно повториться, а чтобы урок был выучен накрепко, виновный будет наказан.

Восемь детей смотрели на наставницу с виноватым видом. Все они едва достигли шести лет.

- Но у нас есть проблема, - лукавая искорка проскочила во взгляде наставницы, - мы не знаем, кто виноват. Кого же следует наказать?

Дети начали переглядываться. Никто не хотел, чтобы наказывали именно его. Особенно, если учесть, что семеро из восьми не участвовали в шалости.

- Быть может, стоит наказать сразу всех? - даже шестилеткам в этом тоне должно было быть понятно, что Шиана вообще никого не хочет наказывать, и уж тем более всех сразу. - Видимо так и придется сделать, если виновный не признается.

- Я виноват, - Лето решительно вышел вперед и встал между наставницей и остальными. Он сознательно не дал шанса настоящему виновному признаться. Шиана мысленно удивилась. Надо же, как рано это проснулось в нем. И это ведь ни разу не жертвенность, как бы ни казалось сейчас его друзьям или даже ему самому.
- Хорошо, - кивнула Шиана, - тогда ты остаешься, а остальные возвращаются к занятиям.

Воспитатель увела детей, и только когда дверь за ними закрылась, Лето позволил себе немного расслабиться. Он явно не настолько опасался неизвестного пока наказания, сколько чего-то иного. Шиана внутренне усмехнулась. Такой маленький, а уже ведет себя как Атрейдес. И ведь действительно чувствует себя виноватым, но вовсе не в шалости. Чувствует ответственность за других. Защищает их, как умеет. И в то же время сейчас он конкурирует за лидерство с нею, с Преподобной Матерью. Этот маленький демарш буквально обозначает, что только сам Лето может решать, кого и как наказывать в его маленьком отряде, а не какие-то там взрослые.

Что ж, этому юному лидеру следует преподать урок. Аккуратный урок. Росток лидерства Атрейдесов нельзя повредить. Шиана помнила свое детство. Раннее время, когда она была ограничена во всем. Более позднее, когда он священники Ракиса наперегонки исполняли ее прихоти. И еще более позднее, когда в ее жизнь пришли ограничения Бене Гессерит.

- Очень самоотверженно, назвать себя виноватым, защищая кого-то другого, - Шиана присела рядом с мальчиком.
- Я виноват, - насупился Лето.
- Это верно, - согласилась Шиана, - и потому будешь наказан. Но в чем именно ты виноват?
- Я… изрисовал терминал? - предположил Лето. Шиана покачала головой. Он не очень хорошо выговаривал некоторые буквы. Надо будет поговорить с воспитателем. - Из-за меня изрисовали терминал.
- Ты хотел этого? - Шиана старательно избегала слова «не». Сейчас это стало неожиданно трудно. Но дети очень плохо его воспринимают. Только Лето мог его произнести.
- Нет, - мальчик замотал головой.
- Кому ты это сказал?
- Вам.
- А надо было?
- Всем? - Лето задумался. Что ж, требуемый урок стал ясен для Шианы.
- Именно. Очень важно говорить другим, что ты от них хочешь. Иначе как же они узнают?
- Меня не всегда слушают!
- Говорят не только словами.
- Да, я знаю. Майлз показывал нам жесты боевого языка! Вот! - Лето изогнул руку.
- И не только жестами.
- Это как?
- Говорить можно молчанием, - мальчик только распахнул глаза и недоверчиво уставился на Шиану, - скоро ты увидишь это в действии. Мне ведь нужно наказать не только тебя, но и … её.
- Но виноват же я! - Возмутился Лето.
- А кто изрисовал терминал? - Шиана усмехнулась, когда лето не нашелся сразу с ответом. - Как ты думаешь, она обрадуется тому, что тебя наказали?
- Нет!
- Расстроится?
- Да, - Лето задумался. С этой точки зрения он свой поступок пока явно не рассматривал.
- А сильно?
- Наверное, - Лето явно пришел к какому-то выводу, - но я могу сказать ей, что это ничего страшного.
- Ты промолчишь, - твердо сказала Шиана.
- Почему?
- Потому что именно в этом будет заключаться ваше наказание. Ты понял?
- Да. Я понял.

- Бог-Император справился без меня, - сухо прокомментировал Дункан.
- Значит план червяка был в том, чтобы побороться за человечество с хадерахами первого поколения? - Сиенна явно не была готова признать такую концепцию, - почему же он сам не перешел на новую ступень, чтобы бороться на равных, а не помереть через несколько тысяч лет и проиграть?
- Сомневаюсь, - покачал головой Дункан, про равных. Он был куда сильнее и видел куда дальше них. По сути, он выкинул их за пределы Старой Империи. Только Рассеяние позволило им обрести нужные ресурсы. Но даже сейчас они пока не могут вернуться.
- Ты же говорил, что видел их здесь?
- У них несколько иные отношения с пространством, - пояснил Дункан, - это я был здесь, а они…
- Ладно, допустим, - лед треснул. Сиенна допустила возможность правоты Дункана. Еще час назад это казалось невозможным, - но зачем ты воскресил его? И еще пытаешься вернуть ему память? Хочешь спросить хозяина о дальнейших указаниях?
- Что-то вроде того, - хмыкнул Дункан, - как ты думаешь, моя императрица, мог ли он заказать себе своего гхолу у Тлейлакса? Десять гхол? Сто? Тысячу? Что ему помешало?
- Эти гхолы оказались бы под контролем Тлейлаксу, - пожала плечами Сиенна.
- Как я?
- Ты импринтер. Это их творчество.
- Но при Тиране они себе такого не позволяли.
- Проклятье, ты прав, - Сиенна бросила скатерть на стол, словно только сейчас про неё вспомнила, - должно быть что-то еще.
- Он не хотел возвращаться, - заключил Дункан, - и предпринял для этого некоторые меры. Я сомневаюсь, что мальчик сможет воспринять его память.
- Это убьет его? Ты этого хочешь? - Дункан понял, что сейчас он на волосок от гибели. Если Сиенна захочет его смерти, то ничто не сможет её остановить. Даже голос разума.
- Нет, я хочу убедиться в том, что воля Тирана еще действует на происходящее здесь. Если это так, то Льет просто не воспримет память.
- А если воспримет?
- Мы не будем проводить инициализацию спайсом, - пожал плечами Дункан, - без нее эта память будет лишь мертвым грузом. Тогда нам понадобится Хви. Ему понадобится.
- Я думала, Хви понадобилась тебе, - Сиенна задумалась, и эта колкость должна была отвлечь Дункана, - даже странно, что ты воскресил Ганиму вместе с нами. Или ее ты тоже хотел, старый кобель?
- Я отошлю их обоих на Икс, где у Льета не будет доступа к спайсу. Хви будет только рада новому шансу с ним.
- Можно было бы поверить тебе, но разве нет более простого способа проверить его влияние? Ты все мне рассказал?
- Нет, конечно, - истина в данном случае была не столько оружием, сколько шуткой, - неужели ты думаешь, что гхолы были нужны только ради одной цели? Правда веришь, что за сотни жизней я ничему у него не научился?
- Не верю, - признала Сиенна, - ты даже не рассказал зачем тебе нужна я. Вряд ли из-за любви, как я надеялась.
- Ты переоцениваешь моё влияние на происходящее. Пересекается слишком много планов.
- Не юли, - жестко пресекла попытку Сиенна, - это не был вопрос только потому, что ты не ответил на предыдущий
- Кто бы не воссоздал искусственный интеллект, он сделал это на базе технологий Икса, - Сиенна кивнула, - в Рассеянии.
- Икс извратился там подобно тому, что произошло с Бене Гессерит и Тлейлаксу?
- Это не было извращением, - покачал головой Дункан, - это был сад.
- А я то все удивлялась, почему правление червя не закончилось Джихадом, - зло засмеялась Сиенна, - думала, это мы с тобой помешали. А он просто отложился на какое-то время.
- Этот Джихад мы проиграем, - Дункан сделал паузу. Сиенна захлебнулась смешком, - если будем действовать как раньше. В тот раз у синхронизированных миров не было садовника.
- Но твой Бог-червяк это предусмотрел, так?
- Да, определенно. Вот почему я говорю об отсутствии выбора. Крализец неизбежен.
- Миры узора… Синхронизированные миры… - Сиенна сложила элементы головоломки, - Планируешь изыскать на Иксе ключ для решения?
- Хви должна справиться, - кивнул Дункан.
- Я так понимаю, и для меня у тебя есть особая миссия? - Дункан только кивнул. - Куда зашлешь меня, любимый? На Дюну? Так ее ведь больше нет.
- В Дар-эс-Балат, - Сиенна фыркнула, но Дункан продолжил, - помнится, ты раздобыла там часть его дневника. Нам нужен весь сохранившийся. Его вывезли в Рассеяние. И только ты знаешь, как распознать найденное.
- Как он нам поможет? Весело скоротаем время за чтением?
- Там скрыты ответы на мои вопросы.
- Разве он не мог просто наговорить эти ответы тебе заранее, если уж знал, что все так обернется?
- Очевидно, не мог. Вряд ли он всю жизнь таскал при себе эту аппаратуру по считыванию только потому, что ему было лень перекинуться со мной несколькими фразами.

Джессика очнулась в полумраке. Это само по себе было неожиданно, но вдвойне странным было то, что не чувствовалось никаких ожидаемых признаков плена. Даже хуже — положение ощущалось как удивительно комфортное и привычное. Кровать, запахи, освещение… Джессика даже не сразу смогла найти в памяти, чему соответствуют параметры окружения.

Комната послушниц. Память далекого детства. Ее настоящего детства. А значит ее психику уже начали ломать. И они отлично знают свое дело. Джессика мысленно прочитала литанию от страха и начала собирать информацию об окружении. Осторожно. Окружение составляли явно с ловушками.

Помещение было почти полной копией ее комнаты на Лампаде. Две двухэтажные кровати, высокие тумбы, шкаф с четырьмя секциями, стол с четырьмя стульями. Даже дверь в душевую казалась точно такой же, как тогда. Джессика не была точно уверена, что пленители воссоздали трещины около дверной ручки, но узор верхней части они воссоздали качественно.

А еще все кровати были заняты. Неужели они воссоздали даже подруг ее детства? От одной только мысли об этом начала пробуждаться паника. Джессика много раз проверяла силы своего разума, но если им по силам такое… Это могло значить только то, что на самом деле она не очнулась. Воссоздать тех, кто жил тысячи лет назад можно, но кто приложит такие титанические усилия, чтобы ломать одну беглую Бене Гессерит?

- Вероника? - четыре шепота одновременно позвали давно умершую подругу. Лишь один из них принадлежал Джессике. Три других звучали совершенно одинаково.
- Ее здесь нет, - только один голос опередил остальных. Правая верхняя всегда имела приоритет. Так они договорились когда-то. Четыре Джессики смотрели друг на друга в полумраке.
- Лицеделы, - определила Джессика с нижней правой.
- Я чувствую себя вполне настоящей, - уведомила Джессика с нижней левой.
- Любой лицедел сказал бы то же самое, - последняя Джессика выразила общее мнение.
- Некоторые даже искренне, - очередь снова перешла наверх.
- Все мы можем быть лицеделами.
- Тогда это не имеет смысла, - возразила следующая Джессика.
- Одна из нас настоящая…
- Должна учить остальных или сломаться в процессе…
- И!

Джессики задумались. Следовало оценить, какую опасность она представляет. Происходящее вполне подходило под требование самоустранение. Однако лицеделы каким-то образом считали ее память, пока она была без сознания. Ранее подобное считалось невозможным, требовалась смерть источника, но иного объяснения происходящему не было.

Они извлекли эту комнату из ее памяти. Воссоздали ее с вниманием к мельчайшим деталям, включая запахи и фактуру каждого материала. Охранять от них память больше не имеет смысла. И эти копии… Они такие точные, что Джессика не могла сходу распознать в них подмену. Они выглядели как сестры. Они вели себя как сестры.

- Внутренняя память, - одна из Джессик озвучила то, что должно отличать настоящую от подделок, - туда они не могли проникнуть.
- У меня она есть, могу доказать, - отозвалась Джессика.
- И у меня, - отозвались две другие.
- Кто-то лжет, кто-то должен лгать, - с усилием повторила предложившая.
- Раньше они не могли повторить нас или считать разум живого человека, все меняется.
- Нужно больше данных.

Одна из Джессик включила свет, другая раздвинула шторы на окне. Окно было закрыто ставнями снаружи. Невозможно было определить, настоящее ли оно вообще. Но свет зажегся.

На столе лежал одинокий лист ридулианской бумаги с размашистой записью. Джессики посмотрели друг на друга и на лист. Там было написано: «живой и невредимой выйдет только первая». Джессика немедленно приготовилась не выпускать из комнаты свои копии. Очевидно, каждая Джессика. Но желающих сразу покинуть помещение не нашлось. Либо каждая копия учитывала, что оригинал так не поступит, либо копии считали себя оригиналами.

- Мы должны проверить внутреннюю память друг друга, - предложила одна.
- А если в случае разоблачения лицеделы убьют оригинал? - предположила другая.
- Зачем вообще убивать всех, кроме первого вышедшего? - резонно спросила третья.
- Если верить этой записке, - добавила четвертая.
- Возможно, среди нас вообще нет оригинала, - предположила вторая, - отбирают лучшую копию.
- Мы не знаем, сколько прошло времени, - не унималась третья, - если его прошло много, то все мы можем быть какой-то версией гхол.
- Оккам, - прокомментировала первая.
- Не факт, что оригиналу нужно выходить отсюда живым, - снова вторая.
- Мы не обязаны пока делать этот выбор, - снова первая.
- Без спайса я долго не обойдусь, - остальные Джессики переглянулись.
- Это вариант, - согласились Джессики, - абстиненцию лицедел должен изображать сознательно.
- Это может быть ловушкой само по себе, - очередная Джессика.
- Нет смысла, - не согласилось сразу две Джессики, - можно было просто оставить без сознания дольше. Мы в их власти.
- Они могут исследовать самих лицеделов, - напомнила вторая.
- Здесь нет ничего режущего, - вдруг обратила внимание одна из Джессик.
- Насколько долго части тела лицедела сохраняют форму? - почти синхронно с ней спросила другая.
- Оторвать ухо или палец мы в силах, - заметила третья.
- Пока это лучшая идея из имеющихся, - подытожила одна из них.
- «Живой и невредимой», - процитировала вторая, - не выйдет никто.
- Нужно искать решение во внутренней памяти!

Каждая Джессика замолчала. Все проверяющие фразы не работали на копиях. Каждая из них вела себя как Джессика. Одни и те же слова они едва не говорили хором. Обращение ко внутренней памяти было единственным очевидным ключом. Именно эта очевидность настораживала Джессику.

Мог ли лицедел обладать полноценными способностями Бене Гессерит? Если да, то в чем разница между копией и оригиналом? Сделает ли обладание способностями истинной Бене Гессерит? Может ли заложенное в лицедела послушание быть совместимым с доктриной общины? Нужно проверить себя. Настолько надежно, насколько возможно.

Внутренняя память поддавалась неохотно. Сказывалась нехватка спайса в организме. Или что-то еще. Память многих жизней обычно пестрела советами на все случаи жизни, но не в этот раз. Моя ситуация для них невозможна. Они советуют способы распознания лицеделов, что я уже проверила. Они бесполезны.

Джессика погружалась все глубе, пока не достигла того времени, в котором люди едва покинули свою первую планету. Эта память была зыбкой, словно многократное эхо, но там было испытание, в котором чувствовалось нечто похожее. Она много раз слышала о подобных экспериментах, но никогда не оказывалась его частью. Даже в памяти.

Важно было не знание этого опыта, но внутреннее ощущение участника. Такое же, как сейчас. Вот оно. Та женщина даже не была Бене Гессерит, но она выбралась. Валентина Смит. Как ты сделала это? Я должна понять!

Несмотря на то, что он помнил эти подземные переходы, ориентироваться было трудно. Слишком многое изменилось за последние четыре тысячи лет. И в прошлый раз было куда светлее.

Вокруг сновали лицеделы охранники, но их привычное присутствие не успокаивало. Вся эта планета пронизана смертью. И даже хуже — поражением. Проклятые шлюхи уничтожили все, до чего смогли добраться. Библиотеки, лаборатории, целые города — все было разрушено. Все до единой планеты Тлейлаксу в Старой Империи были буквально превращены в пепел.

Мастер Дайту пробирался по подземным коридорам все дальше. Это место так хорошо и глубоко укрыто, что даже атомные бомбардировки не могли причинить ему вреда. Да, выжившие в том нападении наверняка давно погибли под завалами, но само место не должно было пострадать.

Дайту оценивал ущерб. Ущерб был тотальным. Уцелело мало что кроме камня. Верхние коридоры были завалены трупами. Но чем дальше, тем привычнее становился внешний вид. Как же давно он здесь не был… Мысли сами переносились в то время, когда он мог приходить сюда чуть ли не каждый день. Тогда не только сам Дайту или его слуги называли его мастером — это делал весь круг. Тогда он еще не был оступившимся. Рука самопроизвольно почесала место на груди и отдернулась. Пустота. Там всего лишь плоть. Зияющая пустота, в которой должна была быть капсула с нулевой энтропией. Четыре тысячи лет назад Дайту признали недостойным хранить это сокровище, этот архив жизни. Четыре тысячи сто двадцать шесть шесть лет назад он последний раз был в Кхеле.

Гнев, боль… Все это прошло тысячи лет назад. Дайту совершил ошибку и был изгнан. Было ли это справедливо? Нет. С этим Дайту не был согласен. Было ли это сделано согласно Его воле? Определенно. Куда бы судьба не заносила Дайту, он везде служил Богу, как и подобает машейху. Пусть братья и отринули его, совершив ошибку. Прошли многие годы, с тех пор как Дайту перестал роптать. Такова Его воля.

И только теперь Дайту начал эту волю понимать. Братья со всей их силой и праведным служением… Где вы теперь? Дайту искал выживших мастеров, но только слухи еще говорили о том, что кто-то уцелел. Лишь судьбы троих братьев центрального круга еще давали надежду. Вафф, Скиталь, Киното. Вафф и Скиталь могли быть спасены ведьмами, а значит добраться до них практически невозможно. Киното оставался здесь, в круге.

Надежда была хрупкой. Скорее всего Киното погиб вместе со всем населением планеты. Но даже если и так, у него должна была быть капсула. Он должен был сохранить ее. И если Дайту найдет ее, то все еще можно будет исправить. Клетки каждого мастера, клетки всех экспериментов Тлейлаксу, весь многовековой опыт собраны в таких капсулах. Изгнанник обернется спасителем. Замысел Бога будет исполнен.

Дайту остановился перед очередным завалом. Слуги работали оперативно, но дело было сложным. Дайту изучил проделанное отверстие и дал знак, что продолжать не нужно. Этого ему хватит. Компактное серокожее тело вполне протиснется в эту щель, а слугам дальше и нельзя. Бог сам хранит свои тайны. Завал отсек слуг от сердцевины мира машейхов, но позволил Дайту продвинуться внутрь. Этот явный знак укрепил Дайту.

Теперь слуг не было рядом, поэтому приходилось все делать самому. Светить было легко, а вот открывать заклинившие двери уже не очень. И вот наконец Дайту добрался до последней двери. Он уже собрался было проговорить очищающую молитву, но на втором слове голос его сорвался, а ноги подкосились.

Дверь была изрисована. Изрисована похабными письменами и картинками. Немыслимо. Это место святейшее из святых. Не важно сколько братьев и слуг пало, защищая его — то было лишь проявление служения. Истинной защитой был сам Бог. Кто мог преодолеть такую защиту? Дрожащей рукой Дайту отворил дверь и понял, что ритуал очищения здесь более не имеет смысла.

Это был уже не Кхель. Место было осквернено. Словно лунатик Дайту ходил от скамьи к скамье, от стены к стене. Стены были изрисованы черными и желтыми письменами. Над молельным камнем неведомый вандал в цвете изобразил сцену совокупления. Надо сказать, не без художественного вкуса. Если письмена были явно нацарапаны быстро и неряшливо, то изображение явно делал тот, кто разбирался в живописи. Маленький серый человечек, высунув язык, трудился между ног рыжеволосой полногрудой девицы с оранжевыми глазами. Надо полагать, нарисовано было с натуры.

Серое мумифицированное тело обнаружилось не одной из скамеек. Онемевшими руками Дайту ощупывал тело Киното. Смерть мастера не была легкой. Шлюхи пытались выведать его тайны прямо здесь, в привычной им манере. Грудь Киното была вспорота. Сокровище было утрачено.

Дайту упал на колени и зарыдал.

- Я очень рада твоему присутствию здесь, башар, но удивлена, пожалуй, сильнее, - Шиана смотрела на Майлза Тега задумчивым оценивающим взглядом.
- Дело не в мести, - Тег прекрасно понимал опасения Шианы, - я верный пес Бене Гессерит.
- Ты не пес, башар, - покачала головой Шиана, - ты воин и защитник. Но воевать и защищать общину будет Мурбелла. У меня другие задачи.
- Думаешь, я буду бесполезен? - хмыкнул Майлз.
- Меня лишь удивил твой выбор, - не стала отвечать Шиана, - может ты увидел в моей миссии что-то такое, чего не увидела я сама?
- У Мурбеллы достаточно воинов, - коротко ответил Майлз.
- Значит я права, - Шиане не требовалось призывать Одраду из памяти, чтобы понимать Тега. Насколько это было возможно, когда он не сопротивляется пониманию. Как в этот раз. Тег молчал. - Майлз, надеюсь, твоя помощь не будет заключаться в том, чтобы раздражать меня?
- Если понадобится, - в исполнении мальчика, у которого еще не ломался голос это могло бы прозвучать смешно, но у башара получалось жутко.
- Может Мурбелла сама посадила тебя на корабль, чтобы не смотреть тебе в глаза? - по фроме Шана попробовала колко пошутить, но это была скорее просьба.
- Вряд ли она смогла вовремя понять, что происходит, - башар умел действовать неожиданно и знал об этом своем свойстве.
- Очень жаль, что ты мужчина, башар, - вздохнула Шиана, - твоя память была бы бесценна для Верховной Матери.
- Моя память к твоим услугам, - Тег едва заметно склонил голову изображая поклон.
- Вот как? - Шиана посмотрела на него иначе. Тег признал ей Верховной Матерью. Ее, а не Мурбеллу. - мне даже не придется тянуть ее из тебя щипцами?
- Не слишком часто, - Майлз едва заметно улыбнулся.
- И чего же ты хочешь, башар? - торговаться с ним было весьма опасной затеей. В обширной памяти Шианы хватало примеров сестер и матерей, которых Тег обводил вокруг пальца. Мать слишком хорошо его подготовила. Это было почти предательство ордена, но в этом было и спасение. Она была права.
- Ты полагаешь, что тебе не потребуется Рассеяние? - неожиданно спросил Тег.
- Мне понадобится очень долгая жизнь, чтобы посетить сколько-нибудь значимое число миров, - есть вопросы, на которые нельзя ответить да или нет.
- Матроны бежали из Рассеяния, - Майлз наконец-то начал говорить, и Шиана лишь кивнула поощряя его продолжать, - у них не было другого выбора. Их выгнали силой. И ни одна миссия сестер не увенчалась в Рассеянии успехом. Кому-то в Рассеянии очень не по вкусу ни Бене Гессерит, ни их ответвления. И у этого кого-то есть оружие, какого мы до сих пор не видели и даже не могли предположить существования. Вряд ли тебе удастся избежать встречи с этими загадочными оружейниками.
- Думаешь, у нас хватит силы с ними воевать? - Шиана не стала скрывать насмешку над самой идеей.
- Победить нет, отступить — да, - коротко ответил Майлз.
- Мы нигде не будем задерживаться слишком долго, - подтвердила Шиана, - но пожалуй ты прав, нам все равно могут понадобиться воины. В большем числе, чем я полагала. Ты займешься этим, башар?
Майлз лишь кивнул.

Когда башар ушел, Шиана развернула кресло и отдернула занавеску. Огромный террариум был заполнен песком. Юных червей не было видно, но Шиана чувствовала их присутствие. Несмотря на толстое стекло она ощущала ни с чем не сравнимую смесь запахов кремния и спайса. Это всего лишь память, а не настоящие запахи, но острота восприятия могла говорить только об одном — даже такие юные черви могут воздействовать на неё. Могли ли так делать те черви, что обитали на Ракисе до Тирана? Или это в разум Шианы стучатся спящие жемчужины памяти самого Тирана?

Шиана встала с кресла и приникла головой к стеклу. Как же ей хотелось броситься туда, в этот песок. Тело словно скручивало судорогой. Словно какая-то скрытая пружина требовала движения. Одрада во внутренней памяти поднялась к поверхности, но ничего не стала советовать Шиане. Советы были излишни. Изначальный план распространить религию уже не казался Шиане продуманным обманом, очередной миссией миссионарии протектива. В этих юных червях было что-то куда более основательное, нежели очередной символ, за которым готовы пойти направленные толпы.

Шиана не обманывалась. Она не была мессией. Но она начала сомневаться в том, что готовит лишь видимость прихода мессии. Что если он вдруг действительно придет? Должен ли предтеча сам верить в мессию? Нет, остановила себя Шиана. Это слишком опасно. Она Атрейдес. Предзнание ограничивает. Вера дает предзнанию силу. Любому предзнанию, не только ее личному. Сомнения дают свободу. Разрушают чужую волю. Нет единого пути.

Одрада в разуме Шианы одобрительно кивнула. Давай, девочка из песков, посей зерна сомнений по всему человечеству. В Рассеянии миллионы миров. Зерна затеряются в них, но всходы — никогда. Или Рассеяние, отвергая старый мир империи, наступит на те же грабли, но уже не будет нового Тирана, чтобы разрубить заскорузлые тысячелетние узлы. Недостаточно обзавестись новыми техническими игрушками — человек должен соответствовать своим творениям. Или они погубят его, сделав чем-то иным, неспособным к развитию. Утратившим разум рабом дел своих рук. Одрада напомнила Шиане про киборгов. Их становилось все больше, и они вызвали все большие опасения, но конкретной причины этих опасений Одрада не указывала.

Икс умел удержаться на краю разумного. Но можно ли было ожидать этого от Рассеяния? Майлз прав, им точно встретятся дальние родственники иксианцев. Кто еще мог изобрести ужасающие оружие, остановившее нападение на Джанкшн?

- Ты знаешь, кто я? - голос ведьмы был тихим, но Скиталя пробил холодный пот. Эта Шиана… Еще месяц назад она казалась ему чуть ли не союзником. С её помощью он надеялся сбежать от ужасающей Одраде. Но теперь девчонка словно говорит голосом старой ведьмы. Ну да, они же передают память друг другу… Значит это произошло. Проклятые повиндах! Он улизнул от одной Одрады, чтобы оказаться в плену новой. Надо что-то ей ответить.
- Ты новая Верховная Мать, - голос Скиталя не дрогнул, но слова стоили ему дорого.
- Лишь слова, - отмахнулась Шиана, - ты мог бы назвать меня сестрой, повиндах или даже любовницей. Кто я на самом деле?
- Разве можно такое описать словами? - запротестовал Скиталь. И тут же увидел едва заметный жест Шианы. «Спокойствие, готовься». Боевой язык Атрейдесов.
- Зачем слова? Отвечай себе, а не мне! Пора принимать решение, - глаза ведьмы словно бы насквозь видели Скиталя. Он чувствовал себя словно клетка под микроскопом. О каком спокойствии тут может идти речь? Она притащила его в террариум. Они сидят посреди кучи песка. Где-то в глубине там сидят песчаные черви. Они пока маленькие и не опасные, но… Скиталь сглотнул. Ему показали маленьких и не опасных. Что если…
- Ты испытываешь меня?
- Кто я, чтобы испытывать? - эти слова Шиана сказала на том языке, который повиндах знать не полагалось. Слова были правильные, но ответа на них не предполагалось.
- Только избранник имеет право хотя бы говорить об этом, - возмутился Скиталь, - ты не можешь быть им.
- Я не он, - из голоса Шианы словно исчез стержень, а сама она опустилась на песок, - никто кроме него не он. Они хотели от меня, чтобы я привела его на цепи. Но хоть ты то понимаешь, что это недопустимо?
- Я...- Скиталь вдруг понял, что она не стремиться обработать его. Она ищет путь к Богу. Скиталь опустился на песок вслед за ней. - Я понимаю.
- Миссионария протектива… Я не пророк, - Шиана начала пересыпать песок между ладонями, - но нельзя использовать Его для производства спайса как какую-нибудь слинью.
Скиталь дернулся всем телом от одного только сравнения.
- Они думали, что я создам им видимость, картинку, обеспечу дрессированных Шайтанов, - Шиана рассмеялась.
- Он не Шайтан — Скиталь подскочил.
- Мне наплевать, как ты его называешь, - спокойно проговорила Шиана, - можешь поклоняться ему. Это твой выбор. Мой выбор — говорить правду.
- Я… - Скиталь утвердился в своих мыслях. Она повиндах, но не пытается его обмануть. Это уже что-то. Как можно торговаться с тем, кто постоянно норовит тебя облапошить? С ней можно иметь дело, - я ценю твой выбор.
- Я не буду ярмарочным фокусником, демонстрирующим дрессированных червей, - песок сыпался с ладоней Шианы, - я все сделаю взаправду. Они получат своего Шайтана. Хотят они этого, или нет.
- Ты ненавидишь его, - у этой повиндах есть слабое место! Скиталь понял как надо действовать, - почему ты хочешь выступить на стороне истинного Бога?
- Пусть покажет себя этот твой истинный Бог, - Шиана ухмыльнулась, - пусть все увидят, каков он на деле. Пусть увидят его здесь, а не сидя на уютной скале, откуда так удобно смотреть, как Шайтан пожирает невинных.
- Невинных не бывает, - эти слова Скиталь произнес на запретном для неверных языке, - а если и бывают, то Бог их не тронет.
- Хочешь сказать, что Шайтан пощадил меня за невинность? Мы вместе с мастером Ваффом знатно прокатились на Шайтане, но что бы Шайтан сделал с Ваффом, не окажись меня рядом? Не отвечай мне. Ты сам прекрасно знаешь.
- Нельзя попусту беспокоить Бога, - Девчонка провела все детство со жрецами Ракиса. Неужели они не рассказали ей таких очевидных вещей? Или ее память не подсказала? Может она манипулирует им?
- Да, жрецы говорили мне что-то такое, - хмыкнула Шиана, - но ты бы поверил хоть чему-то, что говорят эти напыщенные болваны?
- Иногда даже глупец говорит правду, - пожал плечами Скиталь.
- Ты прав, - Шиана улыбнулась, - хорошо, что ты с нами. Ты поможешь мне?
- Какой помощи ты ждешь? - наконец-то торг!
- Мне нужно делать все правильно, но кроме внутреннего чутья мне не на что ориентироваться. Я знаю, вы сохранили знание о Шайтане, как никто, - с этими словами Скиталь был почти согласен. Ах, если бы она прекратила называть Его Шайтаном. - Ты ведь можешь предостеречь меня от ошибок?
- Ты хочешь, чтобы я стал твоим советником? - Скиталь ожидал иного.
- Именно.
- А что ты можешь предложить мне взамен? - Она не просила секретов Тлейлаксу, только наставлений в вере, которые Скиталь готов был давать просто так, но это ведь единственная возможность торга…
- Что буду внимательно прислушиваться к твоим советам.
- А если я посоветую тебе выделить мне несколько аксолотлевых чанов? - Скиталь решил брать быка за рога. Было жутко страшно, но лучшего шанса скорее всего не представится.
- Я спрошу, какое это имеет отношение к нашей миссии? - она торгуется!
- Я напомню, что пришествие невозможно без сопровождающих, - твердо ответил Скиталь, - он не пришел бы без сестры.
- Звучит интересно, - Шиана явно задумалась, - Дункан рассказывал, что в одной из жизней ему встретилась копия леди Джессики и он даже женился на ней. Мы планировали поискать такую копию Ганимы. Хотя вырастить гхолу, конечно, было бы надежнее. Но где взять клетки для этого?
- В архивах Тлейлаксу были такие клетки, - Скиталь едва запнулся.
- Ты знаешь, где их искать? - Скиталь кивнул на её слова, - отлично, тогда пойдем посмотрим, что можно сделать с чанами. Без добровольцев, сам понимаешь, ничего не получится.
- Бог управит, добровольцы найдутся, - Скиталь внутренне ликовал. Повиндах склонилась перед Его волей. Пусть эта девчонка считает себя кем угодно — ее вера искажена, но дело богоугодно, - я знаю, где искать.

Ликование ослабило внимание Скиталя и он не заметил, что Шиана показала жестом еще один знак. Отходим. Цель достигнута. Делала она это, разумеется, не для Скиталя. Дункан, внимательно следивший за происходящим по монитору, удовлетворенно кивнул. Проекция ментата полностью накладывалась на разговор. Подозрения Дункана полностью подтведились. Скиталь хранит архив клеток прямо в себе. Им не понадобится изучать руины миров Тлейлаксу.

Впрочем, Шиана добилась куда более значительного результата. Скиталь поможет им добровольно, искренне считая, что поступает согласно своей вере. Она была абсолютно права, когда раскритиковала модель взаимодействия с Тлелаксу, предложенную Одрадой применительно к Скиталю. Мастер Вафф мог принять Бене Гессерит, как равных себе, Скиталь — никогда. В голове мастера Скиталя просто отсутствовала концепция равенства. Он мог лишь доминировать или подчиняться. И Шиана дала ему видимую возможность возвыситься, продемонстрировав слабость.
Дункан запрокинул голову. Слабость. Как же Бог-Император прекрасно понимал Тлейлаксу… Дункан буквально слышал его голос в своей памяти.
- Милый мой Дункан, они видят свою силу в сокрытии истины, в сокрытии правды, а потому так беспомощны передо мной. То, как я могу повелевать и преуспевать, говоря правду, находится далеко за пределами их миропонимания. Вот почему я для них Бог.
- Ты видишь будущее, разве не в этом дело?
- Если бы будущее видел любой из них, он сокрыл бы его, я же открываю.
- Но не все, - рискнул тогда ответить Дункан.
- Дункан, Дункан… - Лето захихикал, - кто бы жаловался. Будущее так велико, что обычной человеческой жизни не хватит его выслушать, а выслушав понять. Тлейлаксу — лжецы, но они стали такими не из-за того, что ложь дает какие-то особые силы. Они просто построили такое общество, где все воюют со всеми любым орудием, что имеется под руками. Я же не воюю с людьми, а потому ложь бесполезна для меня.
- Но ты посылаешь меня, - Дункан нахмурился, - я должен был стать лжецом?
- Быть может с врагами, если сочтешь нужным, но не со своими солдатами, - Лето грузно зашевелился своим объемным телом, - и, как видишь, большая часть моих подданых тоже теперь не очень-то умеет лгать. Ведь говорящие рыбы под твоим командованием практически остановили все войны. Вся Империя стала однородной. Зачем им лгать и кому?
- Торговцы остались лжецами, - упрямо ответил Дункан.
- Как верно, - Лето захихикал, - теперь ты понимаешь, кем стали Тлейлаксу?

Дункан понял. И запомнил. Неужели Лето знал, что это пригодится так не скоро? Обычная человеческая жизнь, можно ли назвать такой жизнь самого Дункана? Лето определенно знал о Дункане больше, чем Бене Гессерит и Тлейлаксу. Он обучал Дункана на будущее. На очень далекое будущее. Сознательную проекцию Дункан построить не мог, оставалось только воспользоваться рискованным методом Тега и надеяться, что удастся избежать ужаса ментатов — зеркальной комнаты.

- О чем задумался? - Джессика редко видела лето таким отстраненным, особенно перед экраном. Он словно бы смотрел куда-то сквозь этот экран, увлеченный внутренней мыслью. Даже не обратил внимания, как они с Владом зашли в комнату.
- Хорошо, что вы пришли, - как-то механически заметил Лето.
- Ты пропустил тренировку, - укоризненно протянул Влад, - Тег уже готовит тебе казнь, будь уверен.
- Или нет, - в голосе Лето не было определенности.
- Что-то случилось, - Джессика даже не стала спрашивать, и так было ясно.
- Если случилось, то очень давно. Посмотрите сами. - Лето включил запись, которую очевидно просматривал много раз за последний час.

Джессика и Влад с любопытством начали смотреть. Однако любопытство исчерпалось довольно быстро. Это была запись испытаний работы харвестера. Несколько рабочих суетились у раструба поглотителя. Вот они отбежали в стороны, и громадная машина начала засасывать песок. Бегущий уронил камеру, потом вернулся за ней и побежал дальше. На экране проносились струи песка и пыли, различить что-то стало почти невозможно. Потом харвестер выключили и пыль стала опадать. На этом Лето прервал запись.

- Заметили что-нибудь необычное? - Лето явно что-то заметил, но Джессика пока не могла взять в толк, что именно.
- Стоит метка Каладан, а снято на Дюне? - наконец предположил Влад.
- Нет, это именно Каладан, - отмахнулся Лето, - испытывают харвестер перед отправкой на Дюну. Это видео из моего атласа по Лето Атрейдесу.
- Разве на Каладане были пустыни? - удивилась Джессика.
- Не такие, как на Дюне, - пояснил Лето, - без прорвы песка, каменистые. И, конечно, более влажные. Эту пустыню создали искусственно в ущелье Эдмира. Как раз для испытаний.
- Радикально, - оценил Влад, - но тебя привлекло явно не это.
- Люди Атрейдесов не были готовы к песку, - начала рассуждать Джессика.
- Погоди, Джес, - насторожился Влад, - песок завезли с Дюны?
- Вот! - Лето просветлел, - ты тоже заметил! Нет, это каладанский песок с отмелей, просто высушенный.
- Ну значит кто-то добавил для аутентичности, - предположил Влад.
- О чем вы, ребята? - Джессика явно отстала от них в понимании.
- Вот здесь, - Лето прокрутил запись и ткнул пальцем в экран.
- Это же чешуйки песчаного червя, - удивилась Джессика.
- И никто не завозил их на Каладан!
- Как ты можешь быть уверен? - засомневался Влад. Ему явно нравилась версия.
- Вот, посмотри, - Лето начал указывать на другие детали, - видишь, тут раковины. Тут колотые, а тут вообще целые. Но вот эта самая интересная.
- Ох, - выдохнул Влад, - она словно выросла вокруг чешуйки.
- Да, моллюск просто использовал ее в качестве основы своего панциря, - Лето переключил на энциклопедию существ Каладана.
- Получается, на Каладане водятся существа, похожие на песчаных червей дюны? - удивилась Джессика.
- Может быть водились когда-то, но последние пятнадцать тысяч лет точно нет, - возразил Лето, - я сверялся с энциклопедией. Там есть даже картинки наутилусов с зубами червей в раковинах, но ничего подобного живому червю нет.
- Что мы знаем об истории возникновения жизни на Каладане? - пожал плечами Владимир.
- Дело не в Каладане, - мрачно проговорил Лето и открыл другую энциклопедию, - посмотри рыбальников Гамму.

На экране появилась картинка рака отшельника с панцирем собранным вокруг тела мертвой песчаной форели.

- Думаю, если поискать, то такие найдутся на многих планетах Старой Империи, - уточнил Лето, - я за десять минут нашел на шести.
- Может в начале расселения люди вывозили части червей как сувениры? - предположила Джессика.
- Очень сомневаюсь, - фыркнул Владимир, - тогда не было такого простого способа перемещения, да и Дюну полноценно начали исследовать куда позже. Если бы не спайс, то этой песчаной помойкой вовсе никто бы добровольно не заинтересовался.
- Остается предположить, что черви жили на многих планетах, но вымерли, - вздохнул Лето.
- Не складывается, - возразил Влад, - это на земле эволюция шла миллионы лет, а колонизированные планеты имеют биологическую историю примерно в тридцать тысяч. Если только там не проходила своя эволюция, как на Дюне. Даже твой разлюбезный Каладан не успел обзавестись известняковым песком. На это попросту не было времени.
- В том-то и дело, - Лето опять уставился куда-то за экран, - чешуйки и зубы крупные, это были большие черви. Каким образом они могли оказаться на Каладане и других планетах, а потом так быстро уступить место, что останки можно найти в поверхностных слоях?
- Нужно спросить у преподобной матери Шианы, - решилась Джессика, - наверняка она помнит что-нибудь из времени расселения.
- Или можно подождать, пока ты сама вспомнишь, - предложил Владимир, - они ждали тысячи лет, подождут еще парочку.
- Можно и не спрашивать, - с какой-то непонятной злостью сказал Лето, - Бене Гессерит всегда выделяли Дюну, как уникальную планету, но никогда не говорили, что это из-за появления червей. Можете посмотреть любой учебник.
- Хочешь сказать, что от нас скрывают что-то важное? - удивился Владимир, - да кому интересны ископаемые черви?
- Мне интересны, - упрямо ответил Лето, - вот что ты знаешь про червей?
- Они производят спайс и дохнут от воды, - пожал плечами Владимир, - бесятся от звуков, особенно ритмичных, а еще могут сожрать тебя даже если ты спрячешься в танк.
- Но ты не знаешь, что они водились на многих планетах еще когда эпоха тысячи императоров не началась, - Лето злился. - Вот можешь сказать мне, это эволюция на самых разных мирах Империи произвела червей, или кто-то их целенаправленно развозил?
- Ну, эволюция так не работает, - Владимир начал думать над словами Лето.
- Погоди, Лето! - Джессика поняла раньше Влада, - ты хочешь сказать, что кто-то уже пытался реализовать план преподобной Одраде?
- Реализовал, - кивнул Лето, - но получились не копии Дюны. И на Капитуле не будет копии Дюны. Понимаете? И преподобная мать Шиана это знает! А Одрада не знала, иначе даже не начала бы преобразование Капитула.
- Может они как раз знают, что пошло не так у тех первых экспериментаторов, - протянул Влад.
- Я думаю, что у этих экспериментаторов все пошло очень даже так, - голос Лето стал очень тихим, - это на Дюне что-то вышло из под контроля. Люди заселили тысячи планет с кислородной атмосферой, а ведь даже на старой Земле она не возникла просто так — её создали бактерии. Откуда им было взяться на других мирах? И только на Дюне кислород создали песчаные черви? Может их использовали как раз для создания атмосферы на колонизируемых мирах?
- Слишком много предположений, - отмахнулся Владимир, - но ты прав, это куда интереснее, чем мне показалось.
- В Рассеянии ведь не было червей, а планеты пригодные для жизни нашлись. И много. - вмешалась Джессика.
- Именно об этом я думал, когда вы зашли, - признался Лето, - нужно почитать о том. Какие сложности возникали у людей там. Этого я еще не успел.
- Похоже следующую тренировку мы пропустим все вместе, - усмехнулся Влад.

План Бога-Императора Лето второго подходит к завершению. Человечество преодолело Золотой Путь, проложенный этим последним Квизац Хадерахом с помощью предзнания будущего. Бог-Император декларировал единственный позитивный вариант спасения человечества из миллионов негативных, но путь оказался тернистым. После трех тысяч лет правления Бога-Император был убит и разразился голод, сподвигший миллиарды людей искать спасения за пределами Старой Империи. Этот период был назван Рассеянием. Теперь население миров Рассеяния многократно превышает население Старой Империи.

Из тела поверженного Бога-Императора по планете расползлись песчаные форели, личинки песчаных червей, которые со временем вернули Арракису его древнюю пустынную форму. Основные фракции Старой Империи продолжили свое развитие, но за десять тысяч лет в Рассеянии появились новые, доселе не предпринимавшие попыток вернуться, и вот это наконец случилось. Организация, называющая себя Досточтимыми Матронами, вторглась в пределы зон контроля Бене Гессерит и Бене Тлейлаксу, угрожая полным уничтожением. Они подчиняли людей некими доселе неизвестными сексуальными практиками, за что получили прозвище «шлюхи».

В то же время на Ракисе (так теперь называлась Дюна) родилась девочка, способная управлять песчаными червями. Ее звали Шиана, и ею заинтересовались как жрецы Ракиса, так и Бене Гессерит, не говоря уже о Тлейлаксу. Опасаясь появления нового или воскрешения старого Квизац Хадераха, Бене Гессерит заказали у Тлейлаксу гхолу Дункана Айдахо, намереваясь использовать его для контроля Шианы. Однако Тлейлаксу внесли в тело гхолы некоторые изменения, дабы ограничить контроль Бене Гессерит над Дунканом. Но все эти планы были нарушены Досточтимыми Матронами, почти истребившими Тлейлаксу и объявившими войну Бене Гессерит. Верховная Мать Тараза и её полководец Майлз Тег были убиты матронами, а Ракис оказался полностью разрушен. Дункан Айдахо, неким образом восстановивший память не только своей первой жизни, но и всех прочих, был захвачен Досточтимой Матроной Мурбеллой, но благодаря предосторожностям Тлейлаксу она не смогла поработить его и попала в руки Бене Гессерит.

Однако новая Верховная Мать Одрада, собрала уцелевших на Капитуле, секретной планете ордена. Благодаря помощи выжившего мастера Скиталя (выжившего Тлейлаксу) Бене Гессерит получили доступ к технологии аксолотлевых чанов и начали выращивать собственных гхол. Первым таким стал гхола Майлза Тега. Однако всего этого мало для победы — матроны обладают невообразимым оружием, способным убивать все живое, не нанося урона материальным объектам. Будучи не в состоянии сражаться с Досточтимыми Матронами в открытом бою, орден Бене Гессерит использовал иную тактику борьбы. Также Одрада начала программу создания копий Дюны с помощью вывезенных с Ракиса личинок песчаных червей. Такой копией должен был стать и Капитул. Итогом конфликта стала следующая ситуация…

Верховной Матерью Бене Гессерит стали сразу две матери, получившие память погибшей Одрады. Мурбелла взяла под контроль Капитул и подчинила себе Досточтимых Матрон, возглавив оба ордена. Её целью стало поглощение матрон орденом Бене Гессерит. Шиана возглавила отколовшихся сестер Бене Гессерит и сбежала на гигантском корабле невидимке, чтобы выполнить первоначальный план.

На этом корабле сбежали также:

Дункан Айдахо, имеющий память и навыки всех своих гхол и оригинала. Он не является Квиац Хадерахом, но его способности далеко выходят за пределы нормы. Он способен видеть тахионные сети и видеть нечеловеческие создания, влияющие на человечество. Но его слабым местом является тоска по возлюбленной Мурбелле.

Майлз Тег, военный гений из рода Атрейдесов. Сильно похож на своего прародителя Лето, но обладает совершенно необъяснимой скоростью перемещения и недоступен для обнаружения через предзнание. Гхоле едва исполнилось десять лет, но он уже восстановил свою память.

Мастер Скиталь, последний из мастеров Тлейлаксу Старой Империи. Трус, фанатик и обладатель модифицированного тела с кучей секретов. Хранит в грудной кости биологический архив Тлейлаксу.

Ребекка, «дикая» преподобная мать, которую пропустили селекционеры Бене Гессерит, поскольку она принадлежит к древнему и чрезвычайно закрытому народу иудеев. Хранит в своей памяти миллионы личностей сестер Бене Гессерит с планеты Лампад.

Раввин, хранящий и оберегающий Ребекку, а также исполняющий древний договор о взаимопомощи между иудеями и Бене Гессерит.

Около полутора сотен сестер Бене Гессерит, охранников и различных технических специалистов, включая нескольких киборгов.

Несколько очень юных песчаных червей, выведенных Шианой на Капитуле и хранящих память Бога-Императора, ныне называемого не иначе как Тираном.

А где-то в глубинах Рассеяния истинные хозяева оружия лишь украденного Досточтимыми Матронами, готовятся нанести удар по воришкам. Мастера Тлейлаксу также недовольны тем, что кто-то посмел осквернить центр их религии. Неведомые дрессировщики посылают в Старую Империю футаров, наполовину людей, наполовину животных. И все это лишь малая часть замыслов неведомых «садовников», о существовании которых пока знает только Дункан Айдахо.

Валентина смотрела на остальных испытуемых. Хотелось плакать от досады. На столе стояло несколько пирамидок. Будь ты проклят, Ханиман! Зачем она только подписалась на это бесполезное мероприятие?

Две пирамидки были черными. Одна пирамидка была белой. Так он сказал? Придурок! Валентина еще раз обвела взглядом остальных. Ни один не двинулся с места.

Все просто, - говорил Ханиман, - нужно всего лишь сказать то же, что и остальные, а потом выбрать белую. Обычный эксперимент. Девять подставных и один испытуемый. Подставные будут говорить, что все пирамидки черные. Тогда испытуемый должен либо проявить твердость, либо согласиться с мнением остальных. Это трудно, проявить волю. Чужое мнение давит словно толща воды. Большинство не может устоять.

И вот они решили усложнить эксперимент. Что если помочь силе воли? Мотивация! Да, так он и сказал — мотивация. Какое же мерзкое слово. Валентине захотелось выплюнуть его, но память назойливо переворачивала слово в голове. Словно корову бьют стрекалом. Валентина не хотела быть коровой. Но Валентине были нужны деньги. И Ханиману тоже были нужны деньги. Поэтому он привел сюда Валентину и нарушил эксперимент, предупредив ее заранее.

Нужно было только проявить силу воли и указать белую пирамидку. Протяни палец и получишь деньги. Так просто. Нужно только говорить как все, а потом указать пальцем на нужную пирамидку. Соврать, а потом сказать правду. Как же так получилось, что соврать оказалось легко, а правда не давалась?

Валентина смотрела на три черные пирамидки. Проклятые экспериментаторы подменили пирамидку! Как же иначе? Ведь только что тут было две черных и одна белая! Только что! Пока Валентина не сказала, что они все черные. Это шутка.

Или нет? Вдруг Валентина сама себя убедила, что они все черные? Но остальные-то просто подставные! Может кто-нибудь из них выдаст себя?

- Одна из пирамидок на самом деле белая! - повторил голос ведущего, - тот, кто верно укажет на нее, получит десять тысяч долларов!

Валентина дернулась, когда один из подставных неуверенно пошевелил рукой. Они точно также смотрели друг на друга, как она. Может они и не подставные?

- Правая, - наконец решилась старушка в зеленой шали, - да правая.
- Сожалею, вы ошиблись, прошу вас покинуть комнату, - безэмоционально ответил ведущий, - у оставшихся осталась одна попытка. Если вы ошибетесь, приз не достанется никому.

Старушка ругаясь на жуликов ушла хлопнув дверью. Остальные переглянулись. Любой из них мог запросто лишить Валентину денег, просто ткнув пальцем. И не важно даже, угадает ли мерзавец. Ужас. Валентина протерла глаза.

- Это какой-то розыгрыш, - не выдержал толстяк, вставая - они оба черные! Я не хочу больше в этом участвовать!
- Милый, может нам тоже стоит уйти? - девушка обратилась к рядом сидящему мужчине, - они ведь и правда черные.
- Погоди, милая, - остановил ее мужчина, - наверное это какая-то загадка. Белый — не обязательно цвет. Может там надпись под основанием. Или надо посмотреть с другой стороны.
- Или на отсвет, - хрипло поддакнул сосед Валентины.
- Нет, белый это именно цвет, - сказал ведущий и убрал указанную старухой пирамидку, чтобы она не смущала подопытных.

Проклятый Ханиман! Как я отдам тебе половину денег, если не получу ничего?

- Кажется, кажется… - очкарик начал поднимать палец на одну из пирамидок, но сосед немедленно ударил его по руке.
- Не уверен, не тыкай! - это явно был грузчик из порта. Валентина вроде бы даже видела его раньше. Грубая мозолистая рука докера едва не пришибла очкарика. - Так, народ, точно никто не видит белой? Совсем никто?

Валентина промолчала. Остальные замотали головами.

- Слышь, круглоголовый, - докер повернулся к ведущему, - здесь нет белой. За кого ты нас принимаешь?
- Здесь есть белая, - возразил ведущий, - и вы все ее видели, пока не сказали так, как вам было мною велено перед началом эксперимента.

Валентине никто ничего не велел кроме Ханимана. Но Валентина промолчала. Они подставные. Это все подстроено. Это актеры. Но ведущий прав, одна пирамидка точно была белой. Нужно сосредоточиться и вспомнить, какая.

Две черные пирамидки стояли на столе, и восемь человек смотрели на них с сомнением.

- Если никто не видит белой, то может подбросить монетку? - предложил сидящий справа от Валентины франтоватый юноша и вытащил из кармана десятицентовик, - обещаю разделить приз на всех оставшихся, если нам повезет.
- Подождите, молодой человек, давайте все попробуем решить загадку, - остановил его пожилой мужчина с тростью, после чего обратился к ведущему, - уважаемый, вы утверждаете, что одна из них все еще белая?
- Да, - кивнул ведущий.
- Вы гарантируете, что ничего не подменяли?
- Да.
- И вы даже сейчас видите среди них белую? - Валентина поняла, что напрасно изучала лица «поопытных», надо было смотреть на ведущего!
- Да, - в очередной раз кивнул ведущий, - и любой вошедший в комнату легко вам ее укажет.
- Но позвольте, разве мы не должны были участвовать в розыгрыше этой милой леди? - трость была направлена на Валентину.
- Эксперимент несколько сложнее, - покачал головой ведущий, - иначе с чего мы бы стали предлагать такую большую сумму?

Валентина зажмурилась. Ханиман, во что ты меня втравил? И тут Валентина поняла.

- Левая! - Не открывая глаз, заявила Валентина.
- Стой! - закричали все кроме ведущего, но было уже поздно.
- И эта попытка засчитана, - равнодушно прокомментировал ведущий, - мисс Смит, вы можете забрать свои деньги.
- Это гнусный обман, - возмутился кто-то, - она могла выбрать любую!
- Вы продолжаете видеть только черные? - заинтересовался ведущий.

Валентина открыла глаза. Левая пирамидка была белой.

Деревянной походкой Валентина вышла из комнаты. Пусть с недовольными разбирается ведущий. Улыбающийся Ханиман в дверях протянул ей конверт и подмигнул. Валентина очень хотела двинуть его по роже, но сумел сдержаться. Конечно, все было подстроено Ханиманом. Они наверняка подменяли пирамидки, пока она не смотрела. Нужно было только не смотреть.

Просто не смотреть.

Разумеется, Валентина не поняла произошедшего. У нее не было знаний Бене Гессери, необходимых для правильного анализа. Она просто действовала, и это помогло. Джессика должна была верно интерпретировать ситуацию, чтобы использовать метод сознательно. К сожалению, интерпретация не была однозначной, поскольку воспоминания нетренированных людей не отличаются достоверностью.

Тем не менее Джессика склонялась к наиболее простому объяснению произошедшего. Голос — один из наиболее действенных и известных приемов из арсенала Бене Гессерит. С его помощью даже послушница после базовой тренировки могла подчинить волю другого человека и заставить того выполнять относительно простые приказы. Но действовало то только на уязвимых к воздействию. Так воздействовать Голосом на самих Бене Гессерит было почти невозможно. Впрочем, у Пола получалось. Но дело тут было не относительной силе, а в его знании слабостей членов ордена. В этом плане Лето второй был еще более опасным адептом, поскольку часто не только видел слабости жертвы, но при необходимости сам эти слабости формировал заранее.

На лицеделов Голос не действовал в принципе, поскольку принцип их мышления Бене Гессерит познать в должной мере не удалось, несмотря на все попытки. Следовательно Голос можно использовать для определения лицедела. Проблема была в том, что оригинал также не поддастся Голосу Джессики.

И только древняя Валентина сумела использовать Голос, воздействуя и на окружающих, и на себя, поскольку не владела навыками сестер и даже не понимала, что конкретно делает. По крайне мере именно такова наиболее очевидная трактовка произошедшего. Но как Джессика может воздействовать на себя, подобно Валентине? Нужна слабость, которую не повторит Лицедел, пусть даже он скопировал ее память, включая какие-то части генетической или даже всю.

Такая слабость у Джессики была. Современные сестры отказались от любви, как от слабости, и в чем-то они были правы. Но сейчас любовь Джессики к Лето и Полу была слабостью спасительной. Если лицеделы ее скопируют, то никогда не причинят им вреда, а значит встанут на сторону самой Джессики. Джессика задумалась над правильными словами. Прямой приказ не подходит, ведь за ними наблюдают. Нужно действовать очень тонко. Все четыре девушки очевидно обдумывали ситуацию, но время размышлений подходило к концу. Если доступ к памяти у них одинаковый, то вот прямо сейчас…

- С моей памятью что-то не так, - наконец заговорила одна из Джессик.
- Ты можешь классифицировать себя, как лицедела? - три удивленных голоса.
- Не знаю. Не уверена. Я помню то, чего не должна помнить. - Сам подбор слов заставил остальных насторожиться. Не было даже смысла это скрывать. - Я помню, как была женой Дункана Айдахо.
- Этого не было, - отреагировала одна Джессика.
- Это было, но не со мной, - отреагировала другая, и они переглянулись.
- Это эффект гхолы, - немедленно предположила третья и отстранилась от остальных.

Синхронность действий Джессик нарушилась.

- Это было со мной, - продолжила Джессика, - я словно бы была гхолой, у которой никогда не восстанавливалась память. Я не помнила себя Джессикой, хотя на пиках близости Дункан называл меня так. У нас была дочь… Были сыновья… Меня звали Ирти.
- Я не помню этого, - жестко прокомментировала несогласная.
- Я читала про это в описании жизни гхол Дункана Айдахо.
- Мы все читали, или думаем, что читали.
- Мы не читали про запахи, - покачала головой Джессика-Ирти, - мы не читали про то, как Ирти не спала двое суток, когда Дункан не вернулся. Мы не читали, как она воспитывала внуков. Мы многое не прочитали, поскольку некому было такое записать. Но я помню.
- Если гхола создан не из одной клетки, а нескольких, то он может помнить сохраненной в каждой из них. Именно так нынешний Дункан помнит многие свои прошлые жизни. Тлейлаксу собирали и хранили клетки многих Дунканов. - ответила та Джессика, что говорила ранее про гхол. - Такой составной гхола может быть проблемой даже для самых новых лицеделов.
- Ты полагаешь, что она оригинал?
- У нее больше шансов, чему меня, - сухой ответ.
- Иными словами, никто из нас больше не помнит жизни Ирти? - подытожила сомневающаяся.
- Если и я не лгу, - усмехнулась Джессика-Ирти, - только я могу это знать наверняка.
- Не только, - сомневающаяся.
- НЕТ! - дружное трио.
- Мы можем принять план обмена памяти, гарантирующий смерть лицедела, - настаивала сомневающаяся. - Мне нравится эта идея не больше чем вам, и ваше дружное несогласие…
- … обусловлено тем, что мы не отбросили вариант гхолы…
- … говорит о том, что никто из нас не надеется выйти отсюда живым в качестве оригинала, - невозмутимо продолжила сомневающаяся. - Оригинал будет жить лишь до тех пор, пока лицеделы проходят проверку качества. Идея с гхолой работает против настоящей Джессики.

Остальные трое посмотрели на сомневающуюся с одинаковым выражением, которого она не смогла распознать, а потом переглянулись и двинулись вперед. Уже через минуту сомневающаяся была мертва.

- Первый раунд за нами, - отметила одна из оставшихся Джессик, наблюдая, как тело псевдо-Джессики меняет очертания.
- Это было самопожертвование, - прокомментировала другая.
- Она едва не сломала мне руку, - покачала головой третья, - будем решать, кто следующий?

- Все равно, у меня не укладывается в голове, как такое возможно? - Мурбелла вместо ответа на слова Баррагуды лишь подняла бровь, - вся эта сила, вся мощь, все обилие возможностей… И орден оставался заперт в пределах Старой Империи многие века. В то время как они заполонили все Рассеяние, имея лишь малую толику силы.
- Ты уже задавала этот вопрос, а я уже отказалась давать на него ответ, - Мурбелле показалось, что говорит не она сама, а Одрада из ее памяти, - что изменилось?
- Ничего, - горько ответила Баррагуда, - я опасаюсь своей неготовности к испытанию. Если уж не смогла найти ответ на такой вопрос самостоятельно.
- Ты ошибаешься, - улыбнулась Мурбелла, - кое-что сильно изменилось. Про кого ты сказала «они»?
- Про… матрон, - Баррагуда осознала, что больше не относит себя к матронам. Они стали лишь сущностью в ее картине мира, а элементом самоощущения. - Но ты все равно мне не ответишь?
- Ответы у меня есть. Даже слишком много, - Мурбелла скривилась, - но у меня нет надежного знания. Я могу поделиться с тобой некоторыми, но только чтобы ты оставила эти несвоевременные мысли перед испытанием.
- Я приложу все усилия, - кивнула Баррагуда.
- Чудно, тогда слушай, но не принимай на веру. Как ты уже знаешь, много тысяч лет назад у ордена была великая цель — создать Квизац Хадераха, человека способного видеть генетическую память не только по женской линии. Грандиозный успех закончился великой ошибкой. Квизац Хадерах оказался способен не только видеть прошлое но и предзнать будущее. Понимаешь ли ты, насколько это оказалось трагично для ордена?
- Я знаю эту историю, - подтвердила Баррагуда, - он подчинил себе орден. И не только.
- А знаешь ли ты, на сколько лет вперед он подчинил себе орден и вообще Старую Империю, благодаря предзнанию?
- Неужели на тысячи лет? - ахнула Баррагуда.
- Его влияние чувствуется даже сейчас, - кивнула Мурбелла, - лишь Рассеяние неподвластно ему.
- Не хочешь ли ты сказать, что все те знания и умения, которыми ты завлекла матрон в орден, обрекли их на рабское служение давно умершему Тирану? - в синих глазах Баррагуды заблестели оранжевые огоньки.
- Это было бы излишне, - усмехнулась Мурбелла, - матроны прибыли в Старую Империю. Этого достаточно.
- И чего же Тиран хотел от нас? - огоньки в глазах Баррагуды потускнели.
- Нам неизвестен весь его замысел, - Мурбелла внимательно следила за Баррагудой. Испытание близко. Она должна успеть обрести покой, иначе испытание будет смертельным. - Но многие части с веками стали очевидны. Ты узнаешь все изученное нами. Однако было бы опрометчиво называть Тирана единственной причиной. Скажи, как тебе недавнее общение с навигатором Тальпургом?
- Он был довольно… проницательным, - неожиданный вопрос не смог сбить Баррагуду с толку.
- И, как ты знаешь, гильдия почти не ведет дел в Рассеянии, - Мурбелла продолжила как ни в чем ни бывало, - разумеется, дело не в том, что Тиран запретил им это много тысяч лет назад.
- Их корабли… Они не могут ходить в Рассеянии. - Баррагуда явно сомневалась, озвучивая слова навигаторов.
- Чушь, - безэмоционально прокомментировала Мурбелла, - за тысячи лет беспрецедентно богатая организация, имеющая тесные связи с Иксом, не смогла получить, изучить и повторить корабли невидимки?
- Они ненавидят корабли невидимки, - напомнила Баррагуда.
- Как лиса ненавидит виноград, - усмехнулась Мурбелла.
- Я поняла. Они просто не могут использовать в Рассеянии свои способности. - Баррагуда едва успела открыть для себя одну загадку, как возникла следующая, - но как они могли это скрыть? И чем так отличается Рассеяние от Старой Империи?
- Ответ на первый вопрос — никак. Все, для кого важно, давно в курсе. - Мурбелла сделала паузу. - А вот на второй вопрос однозначного ответа нет. Мы полагаем, что сила предзнания ослабевает по мере удаления от центральных населенных миров, но не понимаем, почему это происходит в какой-то момент столь резко.
- За пределами этой границы силы Бене Гессерит также слабеют? - наконец-то правильный вопрос, которого ждала Мурбелла.
- Мы не знаем, - сказано было таким тоном, что Баррагуда непроизвольно отпрянула, - все матери отправившиеся в Рассеяние утратили связь с нами. Именно от них произошли когда-то Досточтимые Матроны.
- Значит мы не сможем вернуться в Рассеяние? - Мурбелла оценила подбор слов. Мы. Вернуться. Слияние почти достигнуто.
- Это лишь вопрос времени, - в голосе Мурбеллы сквозила абсолютная уверенность, - теперь, когда Дюна разрушена, хватка Тирана ослабла. Орден получил опыт матрон, прибывших из Рассеяния. Теперь эта территория больше не находится под запретом. Десятки групп Бене Гессерит уже укореняются в Рассеянии.

Баррагуду следовало укреплять перед испытанием. Сомнения самой Мурбеллы не должны подточить решимость новой преподобной матери. Дела будущих поколений не пойдут прахом, только если Мурбелла достойно встретит новых гостей. Досточтимые Матроны были дочерьми Бене Гессерит, но из Рассеяния возвращались и другие дети. Некоторые из них жаждали мести Досточтимым Матронам, а значит их агрессия непременно будет направлена на Бене Гессерит. А значит, полноценная экспансия в Рассеяние откладывается на будущее.

Если орден вообще устоит в надвигающейся буре.

Льет боялся. Самому себе в этом можно признаться. Страх в данной ситуации — это совершенно нормально. Льет знал, как погасить этот страх, но не торопился. Страх был последствием недостатка данных. Каково это, помнить о жизни Бога-Императора?

Пол уже получил память Муад-Диба. Теоретически, надо было считать это восстановлением памяти Пола, но не получалось. Пол, с которым Льет был знаком все детство и Муад-Диб были такими разными, а Пол почти не изменился. Сам он говорил, что получить память — только половина дела. Понять эту память оказалось Полу не по силам. Огромная многомерная структура Муад-Диба не совмещалась с Гхолой. Муад-Диб видел прошлое и будущее, которые Пол не мог вместить в свою голову. Лишь первые полтора десятка лет жизни на Каладане стали частью Пола. Почти такая же по длительности жизнь, что и у гхолы, но для Муад-Диба капля в море. Только то, что было до инициации спайсом. Очевидно для того, чтобы завершить работу с памятью, нужно было пройти инициацию еще раз.

Но Лето второй уже родился инициированным. Его мать, фрименка Чани была пропитана спайсом. Будет ли ему доступна память Бога-Императора? Скорее всего нет, но если Лето всегда был квизац-хадерахом, то вся глыба его памяти не будет иметь для Льета особого смысла. Вряд ли кто-то рискнет вернуть полноценную память Тирану и позволит Льету пройти инициацию…

С другой стороны, Ганима родилась вместе с Лето. Они оба были по меркам Бене-Гессерит мерзостью, существом без личности, захваченным коллективной памятью прошлого. Но Ганима вполне успешно восстановила память. У нее тоже были сложности, но только с внутренней памятью. Она помнила только то, что ей довелось извлечь из генетической памяти в обычную. Сама же внутренняя память оставалась недоступной.

Так что Льет не знал, к чему приведет сегодняшнее мероприятие. Был риск, что ничего полезного Льет не узнает. Это пугало.

Мастер Скиталь выглядел вполне уверенно, но как-то непривычно. Может непривычна сама уверенность этого вечно сомневающегося тлейлаксу? Нет, тут было что-то иное. Скиталь чего-то ждал. Чего-то очень важного. Личного. Разумеется, он с самого начала знал, кем является Льет.

Льет даже не почувствовал, а как-то осознал, что у Скиталя свой план. И план этот близок к завершению. Стоит ли предпринять что-либо? Нет, преподобная мать Шиана стояла тут же. Если и существовал кто-то, кому по силам обмануть Шиану, то это точно не мастер Скиталь. Льет внутренне усмехнулся. Он видел перед собой скульптора и резак. И в этой картине скульптором был вовсе не Скиталь. Хотя чему улыбаться? Ведь скульптуру будут делать из Льета.

Но вот время пришло. Детали проскальзывали мимо внимания Льета. Смена одежды? Не важно. Медик сукк с приборами? Не важно. Охрана с оружием наготове? Это должно быть.. Нет, не важно. Тишина! Конус тишины! Важно! Льет с удивлением посмотрел на Скиталя. Уже началось? Без предупреждения? Хотя чего он ждал… Пыток? Импритинга? Конечно, у Тлейлаксу был свой способ пробуждать память, которым они не делились с посторонними.

Мастер Скиталь запел. Если можно назвать пением этот ужасный звук. Льет вдруг понял, зачем нужны охранники. Еще пара нот, и Льету будет наплевать на охрану. Он намажет этого серого гнома на стену. Только бы он замолчал!

Льет не мог сдвинуться с места. Словно зачарованный он слушал этот стон-вой. Глаза Льета начали видеть то, чего не было в комнате. Врач? Преподобная Мать? Мастер? Что за силуэт приближается прямо сквозь стену? Маленькие ручки и ножки словно приделаны к надувному мячу. Лицо надето на этот мяч. И за всем этим шуршит песок, расталкиваемый огромным телом.

Больше не было стона-воя Тлейлаксу — только шуршание песчинок. Огромный песчаный червь вырос перед Льетом. Человеческий рот червя открылся неимоверно широко. Огромное число зубов кругами уходило в глубины этого рта. Льет неимоверным усилием закрыл глаза, но продолжал видеть надвигающегося червя.

Последней его мыслью было: «если это действительно я, то я ужасен.»

Доктор сукк покачал головой и отступил от умирающего юноши. Скиталь упал на колени и начал истово беззвучно молиться. Стража не сдвинулась с места. Лишь Шиана бросилась с мальчику, которого воспитывала и обучала столько лет. В этот момент никто бы не усомнился в том, что она мать. Не преподобная, а просто мать. Так к умирающим в спайсовой агонии сестрам бросались их приемные матери, если кто-то по глупости дозволял их присутствие при инициации. Так бросались настоящие матери из тех сестер, что не запомнили накрепко, что любовь — это слабость. Последний раз такое случилось много тысяч лет назад.

Шиана прижалась лбом к дрожащему лбу Льета, и ее в свою очередь затрясло. Доктор Сукк среагировал слишком медленно. У него не было рефлексов Бене Гессерит, а значит и шансов вовремя понять, что происходит, но он начал спасать хотя бы того, кого мог. И только тут подключились охранники. Разумеется, было уже поздно.

- Девочка, зачем я организую охрану от внешних угроз, если ты прекрасно создаешь проблемы внутри? - башар не скрывал горечи.
- Побольше почтения, башар - попыталась отшутиться Шиана, - я всего лишь действовала также как ты.
- Это когда же я так действовал? - Тег не принял шутки.
- Когда защищал гхолу Дункана, - вздохнула Шиана, - я тоже не могла допустить краха нашего плана. И я преуспела.
- Меня мог заменить заранее подготовленный Бурцмали. Кем предлагаешь заменить тебя? - вот она, настоящая причина недовольства Тега. Он ненавидел складывать все яйца в одну корзину. Что ж, стратегически башар был абсолютно прав, но можно подумать, у Шианы был особый выбор?
- У меня три помощницы, обладающие моей памятью. Это лучшее, что можно предпринять в данной ситуации.
- Я в курсе. В нашем случае этого недостаточно. Твоя память не поможет им управлять червями. А теперь и ты не сможешь, причем неизвестно сколько.
- Я как раз решала эту проблему, - вздохнула Шиана, - и преуспела.
- И в чем же заключается это преуспевание? - Тег не был бы Тегом, если бы не попытался узнать что-то сверх положенного.
- Я получила некоторую часть памяти Тирана и спасла нашего гхолу, - вздохнула Шиана. У нее не было планов что-то скрывать от Тега, но поделиться памятью Тирана было затруднительно.
- Доктор говорит, что у тебя нет органических повреждений. Паралич связан с памятью? - Тег, будучи ментатом сам мог понять многое без лишних пояснений.
- Он перемещался иначе, и к этой моторной памяти я восприимчива даже больше, чем гхола, - подтвердила Шиана. - Мне понадобится некоторое время, чтобы с этим освоиться. Осознание остального… тут сложнее.
- Мальчик выглядит хуже тебя, - башар все еще сохранял упрекающий тон, но было понятно, что он уже оттаял, - почти ничего не говорит.
- Да, наш опыт с Ганимой оказался недостаточным, - признала Шиана, - такие дети нуждаются в помощи внутренней памяти, чтобы не стать…
- Мерзостью, - грубо озвучил Майлз, когда Шиана замешкалась.
- Да, - едва заметно кивнула преподобная мать. Теперь это был почти максимум ее возможностей по движению. - У Ганимы было достаточно такой помощи, а Льет оказался от нее отрезан. Его едва не поглотила безличность. Мы неверно готовили гхолу с самого начала.
- Ты поняла это только в последний момент?
- Даже позже, - улыбнулась Шиана, - сначала пришлось действовать, и только потом понимать.
- Вот значит, как ты видишь мою методику планирования, - Тег наконец тоже улыбнулся.
- Я разделила с ним память, словно он стал Бене Гессерит, - от этих слов улыбка сползла у Тега с лица, - оказывается для этого не всегда нужно проходить испытание. По крайней мере ему оно не потребовалось.
- И что мальчик будет делать с твоей памятью? Чем она ему поможет?
- Я боюсь, личность гхолы серьезно подавлена, а личность Тирана не смогла занять свое место без инициации. Мальчику придется выстраивать новую, используя мою память.
- Да уж, это определенно успех, - хмыкнул Тег.
- Я уже распорядилась, чтобы его перевели в мою комнату.

Ганима смотрела на своего брата. На все, что от него осталось в этом человеческом теле. Если считать тело гхолы человеческим. Глядя на то, во что превратили себя тлейлаксу, можно было допустить, что гхолы отличаются от людей куда сильнее, чем песчаные черви. По крайней мере в червях Ганима чувствовала более громкое эхо своего брата.

- Алал, - обратилась к нему Ганима, и после паузы добавила, - аксу.
- Мы почти разрушены, - кивнул Льет, - мы зря так рисковали.
- Я слабо помню шумерский, чтобы продолжить разговор на нем, - призналась Ганима.
- Мы слабо помним шумерский, - кивнул Льет, - мы продолжим разговор?
- Может я могу тебе чем-то помочь? - Ганима почувствовала, как горький комок отчаяния застрял в горле.
- Может, - равнодушно пожал плечами Льет.
- Ты помнишь, как мы росли вместе?
- Мы помним, - равнодушно ответил Льет.
- Ты любил эту книгу, - Ганима протянула Льету старую книжку раскраску, которую на силу нашла в своих вещах.
- Я больше нет, - сухо ответил Льет.
- А кто есть?
- Мы, - Льет вдруг повернул голову и посмотрел Ганиме прямо в глаза. Она не выдержала и отвела взгляд.
- Вас много? - этого стоило ожидать. Память юноши наводнили тысячи предков, но память и была мертвой, как и у Ганимы. Льет затерялся в этой толпе. Как найти его?
- Нас много, - снова кивнул Льет.
- А Льет среди вас?
- Среди нас.
- Вы можете позвать его?
- Можем, - Льет отвернулся, - он не идет. Червь поглотил его.
- Вы можете помочь ему?
- Мы не можем, - Льет мотнул головой, - мы иссохли. Мы нуждаемся в воде, но вода убивает. Мы не можем.
- Ты говоришь про воду жизни?
- Мы говорим про воду.
- Ты не выдержишь испытания, - запротестовала Ганима.
- Вода убивает, - подтвердил Льет.
- Звучит слишком безнадежно, - решительно возмутилась Ганима, - Лето никогда не сдавался. Даже я бы не сдалась, а он всегда был сильнее меня. Он говорил, что в конце туннеля всегда есть свет.
- Свет, - повторил Льет, - свет это мы, но света нет.
- Я что-нибудь придумаю, - пообещала Ганима, - обязательно!
- Что-нибудь, - Льет отвернулся, посмотрел на свои руки, потом обернулся к Ганиме и как-то странно улыбнулся, - мы придумали свет.

Пока Льет оставался неподвижен, он еще напоминал себя прежнего, но любое его движение словно делала изнутри толпа кукловодов. Он словно бы ходил сотнями походок сразу. Улыбался сотней улыбок. Использовал сотню интонаций в голосе. Это пугало сестер, но Ганима хранила в себе то же, что и Льет. Только у нее была сила держать все эти тени под контролем, а Льет такого не умел. Это умел Лето, но Лето не вернулся.

И все же надежда была! Лето можно вернуть, если юноша пройдет инициацию. Разумеется, это сборище теней не справится с контролем. Но он учится. Рано или поздно. Тени сольются в одну новую личность, чьей задачей будет всего лишь пережить испытание. И тогда…

Но Ганима должна все подготовить к испытанию. Тайно. Надежно. Вовремя. Время есть. А ждать Ганима умела. Как и скрывать тайны.

- Вам нужно имя, - Ганима начала новую игру, и дала это понять, сменив форму обращения.
- Нам нужно имя, - кивнул Льет.
- Какое вы выберете?
- Мы выберем её имя, мы будем Мута-Алик, - юноша усмехнулся.
- Пожалейте Скиталя, - покачала головой Ганима. Говорящее имя на «секретном» языке машейхов… Это сигнал не для Скиталя, это сигнал для Ганимы. Где-то там, среди россыпи призраков поселилась тень Шианы. Вот кто держит их под контролем, не давая разуму гхолы превратиться в омут безумия.
- Пожалеем, - очередной кивок, - зови меня Талк.

Дункан сверился с приборами. Что ж, они определенно были живы, и теперь это в ближайшее время не изменится. По крайней мере только не из-за навигации.

- Я так понимаю, мы прибыли? - Дункан только сейчас обратил внимание на то, что рядом кто-то есть. И не про сто кто-то, а Майлз Тег.
- Есть немного, - глухо ответил Дункан. Голос не слушался.
- Не знал, что ты в душе навигатор, - прокомментировал Майлз.
- Я тоже, - признался Дункан и рассмеялся. Звук был каркающим, неживым.
- Похоже на систему Фидель, - Майлз воспринял явный срыв Дункана вполне спокойно, - ты сюда планировал нас вывести?
- Мне было наплевать, куда нас выбросит, - честно ответил Дункан.
- Ясно, - детский голос Майлза был свободен от эмоций. Это было все еще непривычно, - еще раз так сможешь?
- Ох, - Дункан потер переносицу, - только желательно не прямо сразу.
- Ясно, - повторил Майлз, методично просматривая сводки, получаемые кораблем.
- Ни черта тебе не ясно! - возмутился Дункан. Майлз с удивлением посмотрел на Дункана. - Все, что Гильдия плела нам про навигацию в Рассеянии — чушь слинячья. Как ты думаешь, почему мы еще живы?
- Ты управлял кораблем, - пожал плечами Майлз, - тебе лучше знать.
- Уж я-то знаю, будь уверен, - Дункан посмотрел на Майлза.
- Успокойся, Дункан, я здесь, чтобы помочь, а не судить тебя, - укоризненный взгляд Майлза.
- Я не навигатор, - фыркнул Дункан, - был бы навигатором, мы бы погибли.
- Интересно, - признал Майлз, - ловушка для навигаторов?
- Все Рассеяние — одна сплошная ловушка для навигаторов, - Дункан только сейчас заметил, что его пробивает дрожь.
- Система Фидель находится не в Рассеянии, - заметил Майлз.
- Ага, - кивнул Дункан, - то самое место, где нас не ждут. Майлз, я только сейчас узнал, как обитаемый космос выглядит на самом деле. Без лжи навигаторов. Без слепящей повязки чужого предзнания. Как есть.
- И это такая тайна, что ты умрешь сохраняя ее?
- Мы все думали, что Рассеяние где-то далеко, а рядом находятся обитаемые миры, - начал Дункан, - а все ровно наоборот. Это миры Старой Империи раскиданы по космосу. Но теперь каждый из них окружен сотнями миров Рассеяния. Понимаешь? Они не где-то так далеко, что до них трудно добраться. Они прямо рядом. Нет нужды ни в каких навигаторах, чтобы попасть в Рассеяние.
- Хочешь сказать, что каждый мир Империи находится в окружении? - это прозвучало двусмысленно.
- Каждый ее мир окутан тахионной сетью, - почти выплюнул Дункан.
- С военной точки зрения это весьма уязвимая позиция, - Майлз явно понял, о чем говорит Дункан, - но тебе удалось провести нас до другого мира Империи. Хотя это и заняло явно больше времени, чем у навигатора Гильдии. Майлз красноречиво посмотрел на часы.
- Чтобы добраться отсюда до остатков Дюны понадобится куда больше времени, - выдохнул Дункан, - возможно понадобится заказать Шиане нового гхолу Дункана. А ведь это не самый далекий мир.
- А если бы у нас был навигатор?
- Тогда нам крышка, - коротко ответил Дункан, - этот проход открыт только тем, кому дозволено.
- Кто же дозволяет?
- Не кто, а что, - на эти слова Дункана Майлз выругался, - Гильдия лгала нам про сложности навигации в подпространстве. Они вовсе не имеют отношения к самому пространству. Эти прохиндеи просто пролезают через чужую потайную калитку в саду, поддевая задвижку своим предзнанием.
- И как долго хозяин сада будет закрывать глаза?
- Сколько захочет, - мрачно ответил Дункан.

Шиана не скрываясь внимательно изучала вошедшего Дункана Айдахо. Она видела Дункана в разных состояниях, но в таком наблюдать еще не доводилось. Дункан прожил долгую жизнь, причем не одну. По памяти он мог состязаться с Бене Гессерит, и потому безусловно был опасным неопределенным в уравнении. (И как любая опасность, он хранил в себе массу не очевидных возможностей.) Этот человек неоднократно смотрел в лицо смерти, и ему доводилось принимать эту смерть с открытыми глазами. Шиана сомневалась, что ему требовалась литания от страха. Она видела запись его разговора с Беллондой, когда та пришла по сути казнить его. Шиана видела, как он говорил с собственным палачом без малейших признаков настоящего страха.

И вот она наконец увидела Дункана напуганным. Конечно, этот страх не был выставлен на показ. Опыт Айдахо не позволил бы такого прокола. Но то, что могло пройти незамеченным для большинства, трудно скрыть от Бене Гессерит. Однако знание о чужом страхе само по себе бесполезно. Это знание требуется использовать. И вот тут у Шианы возникли сложности. У нее не было никаких идей о причинах страха. Все то, что она знала об Айдахо, было недостаточно даже для предположений. Разумеется, Шиана знала, что Дункан не является сверхчеловеком в такой степени, чтобы перестать испытывать страх. Было даже несколько идей, как самой припугнуть Дункана, если вдруг потребуется.

Что-то успело напугать Дункана за двенадцать часов прошедших с прошлой встречи. На полностью закрытом корабле. На корабле, где Шиана знала каждого пассажира. Значит было что-то, чего Шиана не знала. Будь она ментатом, это могло бы доставить ей некоторые страдания. Впрочем, может Дункана напугала его собственная проекция ментата? В этом случае он обязан поставить ее в известность…

- Мы благополучно прибыли в пункт назначения, - начал Дункан, - избегнув всех ловушек. Полагаю, мы и далее сможем избегать их, если будем руководствоваться правилами. Но есть проблема.
- Мы прибыли в систему Баззели двенадцать часов назад, - напомнила Шиана, - проблема возникла уже тогда?
- Нет, - Дункан шумно выдохнул, - я полагаю, проблеме уже много тысяч лет. Но понял я ее только сейчас. Думаю, нам следует покинуть систему сразу после того, как мы пополним запасы, а я восстановлю силы.
- Я доверяю твоему мнению, - кивнула Шиана, - но все же, что случилось?
- Мы оказались крайне близко к тем, у кого Матроны украли оружие.
- Ясно, - кивнула Шиана, - Тег уже в курсе?
- Разумеется, - не требовалось пояснять, чем опасны для Бене Гессерит контакты с врагами Матрон.
- Но это не все, - Шиана поняла, что Дункан не вполне уверен в своих выводах. Может его пугает сама возможность чего-то?
- Да, это не все, - Дункан едва заметно дернулся, - я почти уверен, что понял природу противника Матрон. По крайней мере частично. Но сам не могу в это полностью поверить.
- Как сложно, - Шиана улыбнулась, - к счастью, я не ментат. Изложи свои мысли глупой пустынной девочке.
- Как я уже говорил, - Дункан воспринял легкий тон и улыбнулся вслед за Шианой, но страх явно продолжал сквозить из неуверенности если не движений, то формулировок, - структура Рассеяния сильно отличается от того, к чему мы привыкли в Старой Империи. Миры не связаны привычным нам мгновенным информационным обменом. Они гроздьями собраны вокруг старых миров, но прямой обмен информации затруднен. А потому любое объединение таких миров нуждалось бы в какой-то системе связи.
- Да, мы видели такие уже неоднократно, - подтвердила Шиана, - очень дорогое удовольствие, но у них нет особого выбора.
- Вообще-то выбор есть, - не согласился Дункан, - многие миры Рассеяния экономят усилия, пользуясь старыми мирами, как ретрансляторами. Это позволяет Гильдии оставаться наиболее важным узлом обмена даже несмотря на то, что миры Рассеяния для Гильдии недоступны. И именно этот факт привлек мое внимание. Каждый мир Старой Империи имеет представительство Гильдии.
- Если, конечно, какие-нибудь матроны не реквизировали его, - звонко прокомментировала Шиана.
- В любом случае представительство быстро приходит в соответствие с размером информационного и транспортного потока, - тут Шианае оставалось только кивнуть. Представительство Гильдии на Джанкшн уже было почти восстановлено, а ведь не прошло еще и года после местного владычества матрон. - И ранее я всегда легко мог угадать каков размер представительства на планете, просто изучив гроздь ближайших миров Рассеяния. Больше гроздь — больше представительство. Но не здесь, не на Баззели. По здешнему представительству можно предположить, что здесь в округе хорошо если десяток планет, в то время как местная гроздь включает даже не сотни, а тысячи миров.
- Может они не слишком общительны? - в легком голосе Шианы не чувствовалось того, что беспокойство Дункана уже начало передаваться и ей.
- Напротив, они как раз весьма общительны, по крайней мере между собой, - продолжил Дункан, - и у этого общения явно прослеживается структура, причем я не сразу понял, где уже сталкивался с такой.
- И где же? - подала реплику Шиана.
- Синхронизированные миры, - мрачно ответил Дункан.

Да уж, тут и вправду было из-за чего испугаться. Шиана сама была вынуждена мысленно прочесть литанию.

Люди уже много тысяч лет строят межзвездные структуры. Структуры получаются разными, но поскольку порождены они человеком, в них есть нечто общее. Любые иные варианты не выдержали бы испытания временем. Когда-то люди пытались копировать структуры искусственного интеллекта, но ни одна из этих копий не была удачной. Удачные же разительно отличались от древних компьютеров. Так и сам Дункан, будучи ментатом, мог быть назван живым компьютером, но исключительно из-за свойства функций. Процесс мышления был принципиально различным, и это приводило ко множеству последствий, благодаря которым ментата невозможно было бы перепутать с искусственным интеллектом. Если конечно ментат не будет пытаться этот ИИ изобразить.

Структура, которую Дункан окрестил родственной Синхронизированным мирам… Могли ли такую построить люди? И если нет, то кто ее построил? Или что ее построило?

- Но уверенности нет? - почти с надеждой спросила Шиана.
- Полной уверенности не бывает, - дернул плечами Дункан, - но есть то, что делает мою уверенность близкой к максимально возможной. Контрабандисты.
- Вернее их отсутствие, - продолжила вместо него Шиана, - сложно представить, чтобы огромная гроздь миров не была подвержена контрабанде. Особенно при таком централизованном управлении. Но ты не сказал, почему, по-твоему, оружие пришло именно отсюда?
- Именно из-за контрабандистов, - пояснил Дункан, - много ли ты знаешь мест, куда никто не поставляет никакого контрабандного оружия?
- Вот как… - уточнять не имело смысла. Дункан наверняка все проверил за эти двенадцать часов, - странно, что такое глобальное событие укрылось от Тирана.
- Честно говоря, я не думаю, что оно укрылось, - признался Дункан.
- Он упоминал о бутылочном горлышке, через которое должен провести человечество, но разве оно не в прошлом?
- Он говорил про Крализец, - напомнил Дункан, - хотя и редко. Говорил, что Крализец мог бы стать его неизбежным бесполезным Джихадом, но на счастье людей до него есть время для подготовки.
- Крализец… - Шиана поморщилась. Внутренняя память оказалась бессильна, - я не помню ничего определенного.
- Я тоже. Видимо он так и хотел.

Шиана задумалась. Бесполезный Джихад. Тиран был очень рационален. Обречь миллиарды людей на голодную смерть ради лучшего будущего — это было для него более чем приемлемо. Как мог он назвать то, что привело его к власти, бесполезным? Или речь шла вовсе не о Джихаде Муад-Диба? Тогда его слова обретали смысл. Жутковатый смысл.

Все кончено — понял Дункан. Он не навигатор, и ему никогда не вывести отсюда корабль. Подпространство таило тысячи ловушек. Все его ментатские расчеты оказались бесполезны. Просто недостаточно мощности разума. Они окончательно затерялись. Что толку от его способности видеть усилием воли тахионную сеть, если нет никакого способа определить, где они находятся?

Есть лишь одна надежда — везение. Но как много кораблей, руководствуясь им добрались до точки назначения? Дункан не мог вспомнить ни одного. Может оно и к лучшему? Они будут первыми?

Дункан уронил голову на руки и зажмурился. От приборов теперь не было никакого толку. И тем не менее Дункан чувствовал, что упускает какую-то возможность. Если мы вступаем в зону вероятных событий, то среди них есть множество других маловероятных. Возможно одно из них находилось на периферии проекции. Дункан представил свой разум, как Арракинский дворец. Где находятся эти маловероятные, вечно отбрасываемые варианты? В какую комнату он избегает заходить?

Мысленный Дункан все быстрее перемещался по мысленному Арракину. Столовая? Нет. Библиотека? Хорошая попытка, но тоже нет. Спальни? Дункан немедленно исчез оттуда, усилием воли подавив картину Мурбеллы, возлежащей на герцогском ложе. Где же?

Пыточная. Наследие Харконненов. Вот уж куда ему никогда не хотелось заходить. Среди пыточных причиндалов, к которым даже в своем воображении Дункан не желал прикасаться, были и довольно странные вещи. Что тут делает это иксианское устройство? Где же Дункан такое видел? Оно могло бы крепиться на голову, но тогда голова… Мнеморекордер Бога-Императора, вот что это!

Дункан мысленно покрутил мнеморекордер. Что с ним делать? Дункан приладил его к голове. Что-то должно было произойти. И что-то произошло.

Боль. За свою жизнь Дункан испытывал много разной боли, но это была особенной. Когда твое тело давит огромный гибрид человека и песчаного червя — это запоминается. Что ж, теперь понятно, почему эта штука в пыточной. Без этого воспоминания Дункан отлично обойдется. Без всех таких.

Но вкинуть из головы Бога-Императора не получалось.

- Дункан, Дункан, - голос Лето был плаксиво обиженным, - я всегда пытаюсь предостеречь тебя, а ты вечно торопишься.
- Чтоб ты сдох, - прошептал Дункан, раздавленные внутренности которого не оставляли иллюзий. Шептать — вот все, что ему теперь было по силам. - Добей же меня.
- Нет, нет, нет, - голос Лето мгновенно изменился, - я не могу позволить тебе умереть просто так. Я должен оберегать тебя. Ты важен для меня Дункан.
- Тогда позови врача,- кровь пузырилась во рту и мешала говорить. Проклятый лжец просто хотел помучить его напоследок.
- Ты умрешь, Дункан, - будь на месте Лето старый барон, это было бы сказано с весельем, но Лето лишь копировал старого мерзавца. - Этому сегодня не помешать, но у тебя впереди много таких сейчас.
- Скажи это нов… нов… новому…
- Он не запомнит, - лицо Лето надвинулось на Дункана. Ах, если бы руки могли шевелиться? Почему Дункан не озаботился какой-нибудь харконненской штучкой вроде ядовитого зуба? - Но ты сейчас запомнишь все очень и очень хорошо.

Лето запел. Дункан умирал и запоминал эту отвратительную песню без рифм, словно бы состоящую из хрипов и стонов.

- Главное, начать вместе с красным кругом, - это были последние слова, которые Дункан запомнил перед смертью.

Дункан поднял голову и уставился на приборы.

Акустический интерфейс, - хрипло скомандовал Дункан, отслеживая датчик напряженности пространства. Такой голос не годился. Сюда бы Гурни, вот он спел бы все, что угодно. Но Гурни давно уж нет.

Синий, синий, желтый… нет красных не было. Все в норме, пока опасности…

- Тревога, тревога, тревога- женскому голосу тревоги было далеко до Лето по способности проникать в мозг, но это и не требовалось. Дункан торопливо выключил сигнализатор и начал петь.

Когда корабль невидимка вынырнул недалеко от красного карлика системы Тевесты, Дункан напрочь сорвал голос.

Одна из многих миллионов, а теперь они стремятся убедить ее в уникальности? Ха! Она была уникальна лишь для него одного, того что видел правду. Голоса, голоса… Все они уникальны. Каждый особенный. Но разве их особенность в том, что они Бене-Гессерит? Нет, в этом их ценность, а ценность субъективна. Ценность определяется те, кто оценивает.

Ребекка посмотрела в зеркало. Когда-то ее ценность любой мужчина определял по этому лицу. Теперь этот любой не дал бы за нее и ломанного гроша. Старуха. И лишь единицы могли оценить ее иначе. Кто-то, как Раввин, за принадлежность к избранному народу. Кто-то, как Бене Гессерит, за память миллионов сестер.

Избранный народ. Ха! Обладая памятью миллионов, Ребекка теперь знала, что ее народ, такой закрытый, заметно наследил генами по всему человечеству. Среди миллиона сестер в ее памяти не было ни одной, в ком не текла бы кровь ее народа. Хотя бы малая капля была в каждой. И что, они все избранные? Или они избранные на эту каплю? Ребекка представила Всевышнего, придирчиво изучающего генеалогические таблицы в последний день, и ей стало смешно.

Может, избранными их делала культура? Нет, теперь Ребекка знала, что их древняя культура не сохранилась в первозданной чистоте. Чтобы ни утверждал Раввин, она теперь помнила, каким был народ тысячу лет назад, десять, тридцать… Народ менялся медленнее прочих, но это не значило, что они застряли в камере с нулевой энтропией. Неизменным оставался только страх перед Погромом. Четкое осознание того, что к ним придут. Рано или поздно. Придут те, кому будет неведомо сострадание. Придут те, кто будет разрушать, насиловать и убивать. Придут те, с кем бесполезно вести переговоры. Придут те, с кем не справится оружие. И надо будет выжить.

Неужели избранность означает именно это? Нет, Ребекка не могла согласиться с такой трактовкой. Этого не было в ее памяти миллионов голосов, но она четко знала — придут за каждым. За любым, кто дышит. Не разделяя на злых и добрых, благородных и плебеев, сильных и слабых… Это лишь вопрос времени. Тот, кого сестры называют Тираном, отлично знал это. Погром или Крализец? Лишь слова. Избранность ничего не значит, если все избраны. Слово, которым оправдывают глупости. Слово, из-за которого сама Ребекка не стала тем кем должна была стать в молодости.

Впрочем, Ребекка не испытывала гнева. Все сложилось так, как сложилось. Будь ее народ более открытым, она стала бы Бене Гессерит. Стань она членом общины, миллионы сестер сгинули бы без следа. Ребекка вообще больше не испытывала таких острых эмоций, как в юности. Впрочем, это не значило, что эмоций больше не осталось.
Старуха в зеркале улыбнулась. У нее осталось не так уж много времени, чтобы противостоять Погрому. Для одного человека это противостояние было бы непосильной ношей. Уж она-то знала. Но и для народа этот труд невыполним. Даже с помощью Бене Гессерит. Они лишь отсрочат неизбежное. Умрут последними. Лучше чем ничего, но Ребекка теперь знала куда лучший способ защитить народ. Пусть Раввин не понимает его, но она ведь делает именно то, о чем он говорит, пусть и методом недоступным его пониманию, ведь так?

Каждый должен иметь шансы послужить человечеству. Пусть сами делают себя избранными. Ребекка еще раз ощупала спрятанную пробирку. Нужно только немного помочь.

Маленький серый человечек бесстрастно смотрел на Джессику глазами без зрачков. Если не знать, кто это, то можно было подумать, что он слепой. Большая ошибка. И почти такой же ошибкой было бы думать, что она знала об этом существе хотя бы половину необходимого. Тлейлаксу? Лицедел? Точно нет. По крайней мере, не из тех, о ком она что-либо слышала.

По большому счету, можно было быть уверенной только в том, что он либо укротитель, либо успешно прикидывается таковым. Футары не проявляли никаких сомнений. Если он пожелает, они немедленно разорвут Джессику на части. Или он разорвет ее сам. В отличие от привычных тлейлаксу мастер Шо даже не пытался изобразить слабость.

И все же он помог ей. Что же ему нужно?

- Дике утверждает, что вы ни на что не жалуетесь и ничего не просите, - наконец начал разговор мастер.
- Спасибо, я получаю все необходимое прежде, чем успеваю попросить, - наклонила голову Джессика.
- Напоминаю, что вы не в плену, а в гостях, - губы мастера тронула улыбка.
- И я могу покинуть вас, когда захочу? - даже если мастер не лжет, его представление о гостях может существенно отличаться от привычного.
- Разумеется, - странный взгляд мастера был устремлен куда-то за Джессику, - Дике доставит вас туда, куда вы попросите.
- Если бы я сама знала, куда меня следует доставить… - вздохнула Джессика.
- Вы переоцениваете неуловимость вашего ковчега. Для Дике это не проблема. - Мастер очевидно не обращал внимания на маленькую проблему Джессики. Знал ли он об этой проблеме? Неверно поставленный вопрос. Ранее Джессике уже приходилось встречаться с людьми, чей запас знаний превышал её собственный, но происходило это не слишком часто. Бене Гессерит превосходили большинство за счет доступа к генетической памяти. Такой же разрыв Джессика ощущала между ней и мастером Шо. Он знал куда больше. Чем-то он напоминал ей сына, но Пол смотрел в будущее и прошлое, а мастер Шо явно имел преимущество в настоящем.
- Даже наш шкипер не знает, куда корабль направится дальше, - удивилась Джессика, - Дике обладает предзнанием?
- Я бы солгал, если бы сказал «нет», но в данном случае предзнание не требуется, - мастер был внешне спокоен и умиротворен. Не чувствовалось ни малейшего напряжения. И в то же время в нем не было равнодушия. Очень трудная линия поведения. Он даже не играет с Джессикой. - Достаточно позвать.
- С моей стороны, было бы невежливо сразу покидать вас, даже не попытавшись как-то отблагодарить за услугу.
- Мы не нуждаемся в благодарности, - лицо карлика наконец повернулось к ней, - мы лишь восстанавливаем исходное положение вещей.
- Исходное? - Джессике не понадобилось разыгрывать удивление. Подбор слова был более чем странным.
- Мы потратили много времени, чтобы расставить значимые фигуры в нужном порядке, - взгляд мастера наконец обратился на Джессику, - было бы расточительно позволить кому-то навести беспорядок.
- Вряд ли меня можно назвать значимой фигурой, - Джессика дала понять, что ясно видит разницу уровней.
- Это решать не вам, - в голосе мастера прорезалась какая-то интонация. Раздражение? Досада? Джессика не могла распознать, - и не нам.
- Простите, если я досаждаю вам своим любопытством, - злить мастера было бы недальновидно.
- Ваше любопытство естественно. И оно поможет занять нужное место. Я с радостью отвечу на некоторые вопросы. - Я вместо мы. Интересно. Некоторые. Какие?
- Весьма любезно с вашей стороны. Но вряд ли я смогу задать достойные вопросы. Я ведь даже не очень хорошо представляю себе, о какой партии вы говорите. И кто с кем вообще будет играть?
- Сейчас многие партии накладываются друг на друга, - спокойно ответил мастер, - игроки в одной партии легко оказываются фигурами в другой. Но для Бене Ортос имеет смысл только одна — схватка предзнающих.
- Квизац хадерах… - Мастер знает про Пола и Лето! Джессика приложила титанические усилия, чтобы скрыть даже тень беспокойства. Но почему они должны противостоять друг другу? И они ведь не…, - разве последний из них не оставил нас тысячи лет назад?
- Ваш внук не первый и не последний из нынешних игроков, - мастер Шо говорил размеренно, - впрочем, и он нас не покинул. Единственный квизац хадерах, кому возможно действительно удалось уйти — ваш сын. Но даже с ним нельзя быть полностью уверенным.
- Удалось? - скрыть облегчение оказалось даже труднее, чем беспокойство.
- Возможно удалось, - уверенно повторил мастер, - у остальных точно не получилось, хотя они определенно пытались.
- Как вы можете быть в этом так уверены? - или как я могу быть уверена, что Пол и лето надежно скрыты? Разумеется, Джессика не могла спросить прямо.
- Наш квизац хадерах сделал несколько таких попыток. Она даже пыталась покончить с собой. Вы можете помнить об этом. Это произошло как раз при жизни вашего первого тела.
- Я слышала о попытках Тлейлаксу. Неудачных попытках. Но разве вы Тлейлаксу?
- Никто больше не Тлейлаксу. Мы, Бене Ортос, лишь честнее прочих. Предзнающие до неузнаваемости изменили древние ордена под свои нужды. Старые названия лишь вводят в заблуждение.
- Но я все еще Бене Гессерит!
- Вот вы и осознали свою важность, - Джессика готова была поклясться, что мастер улыбается. По крайней мере где-то внутри. - Важность последней из Бене Гессерит.
- Орден еще существует! - возмутилась Джессика.
- Даже несколько, - мастер едва заметно кивнул, - но сколько в этих орденах от первоосновы? Капитуляры. Матриархия. Матроны. Еретики. Это только те про кого вы знаете, а про скольких вы ничего не слышали?
- Многообразие не означает предательства целей.
- Бене Ортос первоначально были орденом ортодоксов, изгнанным с Тлейлакса, принявшего новую доктрину. Полагаете, я более Тлейлаксу, чем пленивший вас Дайту?
- Некоторое сходство определенно имеется, но ваши манеры гораздо лучше. Если бы вы захотели называть себя Тлейлаксу, я бы поддержала именно вас.
- У нас нет подобных желаний, - мастер едва заметно качнул головой, - мы давно уже прекратили искать совершенство в людях.
- Нынешние Бене Гессерит в этом похожи на вас, - горечь в голосе Джессики была настоящей.
- Их остановил страх успеха. Нас — его непринятие. Вижу, вы не поняли моих слов, - мастер склонил голову. - Мы все стремились достичь человеческого совершенства, а когда достигли, выяснилось, что оно больше не является человеком. Преподобные матери отказались от совершенства, а мы отказались от человека.
- Мои дети были людьми, - твердо возразила Джессика.
- Только потому, что очень хотели этого, - мастер едва заметно вздохнул, - другие не захотели.
- Другие? - Джессика помнила про опыты Тлейлаксу. Но ей было известно только про одного потенциального квизац хадераха. Считалось, что он покончил с собой, и после этого Тлейлаксу оставили свои попытки. Теперь выяснилось, что Тлейлаксу создали женщину с умениями квизац хадераха. А может быть и не одну. Возможно ли, что это правда?
- Не только мы пытались превзойти бесполезный Джихад, - мастер Шо начал демонстративно изучать орнамент на стене, - ментаты и сукк, суялы и гильдия, как и многие другие, исследовали этот путь, но только Икс смог пройти достаточно далеко.
- Неужели они тоже изучали генетику? Как им удалось сохранить подобное в тайне?
- Мы не знаем. Мы даже не уверены, что их творение порождено генами. Нам открылся лишь результат, который мы были вынуждены признать.
- Разве есть иной способ создать квизац хадераха?
- Мы не знаем, - мастер снова повернул голову к Джессике, - и нас это более не интересует.
- Если предзнающие так сильны, то почему партия начинается только теперь? - вопросы в голове Джессики множились.
- До сих пор в их предзнании не было значимых разногласий, - Джессике показалось, или это неуверенность? - Или ваш внук не допускал таковых.
- Я слышала о жалобах навигаторов, - задумчиво протянула Джессика.
- Верно, - мастер Шо понял ее очевидный вопрос, прежде, чем она успела его задать, - скоро их возможности иссякнут полностью.
- Джихад… Мой сын пытался обойтись без него. Но возможности предзнающего не всегда достаточно велики. Это зависит... от многих факторов.
- Я говорил о другом Джихаде, - в голосе мастера почудилась нотка скуки. Джессику же словно обожгло огнем. Бесполезный Джихад.
- Угроза машин не устранена? - Джессика точно знала про миры Узора. Но каков будет ответ мастера?
- Я хотел бы ответить на ваш вопрос, но любой ответ введет вас в заблуждение, - мастер едва помедлил, прежде чем ответить. Может на этот вопрос он просто не хочет отвечать?
- Искусственный интеллект не был побежден? - осторожно переформулировала Джессика.
- Был, насколько нам известно, - сразу ответил мастер, и добавил, - правая рука отсекла левую.
- Ордена же принялись создавать протезы? - подхватила Джессика.
- Предзнание — есть порождение опытов Омниуса над людьми, - это звучало как оскорбление всей деятельности Бене Гессерит, - но можно ли назвать это угрозой проистекающей от машин?
- Можно обвинить и первую обезьяну, взявшую в руки камень, - Джессика не смогла в полной мере скрыть раздражение. Это проявилось в излишней резкости фразы.
- Вопрос не в источнике, а в итоге воплощенного замысла, - мастер с легкостью стер в порошок её недооформленное обвинение, - машины лишь воспроизводят заложенный в них замысел. И нет разницы, собраны они из плоти и крови или песка и металла. Общность форм обусловлена схожестью задач. Так дельфин и акула схожи между собой, хотя акула никогда не гуляла по суше.
- Иными словами, угроза сохранилась, но теперь выражена иначе? - дождавшись едва заметного кивка мастера, Джессика продолжила, - вы опасались, что я восприму миры Узора, как повторение истории Омниуса?
- Омниус изначально не был угрозой, - эти слова стоило понимать как ярлык для миров Узора. Но что написано на это ярлыке? - угрозой всегда было то, что породило Омниуса. И оно никуда не исчезло. Оно живет в людях. Оно живет в каждом их порождении. А в совершенном порождении и угроза становится совершенной.
- Вот почему вы отказались от человека? - Джессика была разочарована. Вместо сколь-нибудь информационного ответа она получила спорную философию.
- Я предупреждал вас, что любой ответ будет воспринят неправильно, - похоже мастер легко прочитал разочарование.
- Что же делать? - усмехнулась Джессика.
- Я задам вам вопрос, и вы сами будете искать ответы, - не замедлил с решением мастер, - вспомните, бы ли Омниус совершенством?
- Будь он совершенен, вряд ли наши предки смогли бы его одолеть, - броня всезнающего философа была непробиваемой. Истинные намерения мастера были скрыты так надежно, что Джессика не могла туда проникнуть. Любого философа можно раскрыть, если указать хотя бы на следы изъяна в его философии. Фанатик неуязвим к изъянам своей картины мира, но уязвим к догмам собственного учения. Бене Гессерит умели использовать и то, и другое. Философ-фанатик имел слабости от обоих. Мастер же умудрялся сочетать сильные стороны.
- Омниус проиграл, поскольку четко осознавал неприемлемость последствий собственной победы. Без людей Омниус не мог реализовать заложенные в него задачи.
- Значит миры Узора — лишь набор фигур для партии предзнающих?
- Творения Иксианца уже заняли свои места, - мастер подал едва заметный сигнал стоящему за Джессикой футару, - является ли угрозой их свобода?

Футар ударил по тому месту, где мгновение назад сидела Джессика. Скорость реакции существа была не хуже, чем у Джессики. Лишь способность понять сигнал мастера дала ей возможность увернуться от удара. Но полноценный бой против машины убийства Джессике не выдержать. Она переместилась так, чтобы мастер оказался между ней и футаром. Небольшой выигрыш во времени. Футар ни при каких условиях не захочет причинять урона дрессировщику.

- Свободен! - рявкнул мастер. Футар немедленно сел. Мастер повернулся к Джессике. Теперь он напоминал сову. Так неестественно вывернулась его шея. - Когда Акти был агрессивен? Когда я освободил его, или когда приказал?
- Смысл приказов не всегда очевиден, - размеренный ответ дался Джессике нелегко.
- Иными словами, ответ зависит не только от марионетки, но и от кукловода, - мастер отвернулся, - также и та угроза, которой вы так опасаетесь.
- Если бы я убила вас, то разве это устранило бы угрозу?
- Какой смысл убивать игрока, если все его ходы в партии уже записаны?
- Я не знаю правил игры, о которой вы говорите, - призналась Джессика.
- Мы тоже, - тихо ответил мастер, - вот почему мы беспокоимся о каждой фигуре.