- Обалденный вид, точно?
Она обернулась. Говорящий сидел на краю невысокого каменного
ограждения. Обезьяний лоб, раскосые глаза, отвисающие губы, вздернутый нос.
Никакого подбородка. Крылья нетопыря, большой живот, козлиные рога, горб на
спине. А в целом он был прелестен. И в его узких глазках горел разбойничий
огонек. Горгулья!
- Да, - ответила Джейн, - вид замечательный.
- Вы эту штуку так весь день будете держать? Джейн посмотрела на свои
пальцы, сжимающие самокрутку, потом на горгулью. Порылась в рюкзаке, ища
что-нибудь тяжелое, положила самокрутку на парапет, придавила пудреницей.
- Хочешь затянуться?
- Не откажусь.
Горгулья придвинулась чуть поближе, вытянула длинную, как у гиббона,
руку. Каменные пальцы сомкнулись вокруг сигареты. Сделав глубокую затяжку,
Горгулья протянула сигарету обратно. Джейн надо было только поднять руку. Но
она отрицательно покачала головой. Ей было кое-что известно об охотничьих
хитростях горгулий.

........


- Ну а как насчет Тейнда? - внезапно спросил Сордидо. - Ждете не
дождетесь? Джейн повернулась к нему:
- В общем-то, можно сказать и так. Конечно, он унесет кого-то из
знакомых, может быть, многих. Так что я не очень хочу, чтобы он наступил.
Но, с другой стороны, пусть уж он поскорей пройдет. Можно будет жить дальше.
- Она помолчала. - А почему вас интересует Тейнд? Вам ведь ничего не грозит.
- Это единственное время, когда мы едим досыта.
- Ах вот что! - Она отвернулась.
- Ах вот что! - передразнил он. - Ах, что за манеры, как вульгарно! -
Откинувшись на пятки, он медленно развернул широкие, тяжелые крылья. -
Посмотрите на меня! Как вы думаете, сколько мне нужно энергии, чтобы я, с
моим весом, поднялся в воздух?
- Ну, я...
- Я вам скажу. Много, вот сколько! И еще одного, кажется, вы о нас не
знаете. Мы спариваемся в воздухе. И вот раз в десять лет ваши улицы
оказываются забиты падалью. Мы карабкаемся по стенам вниз и наедаемся до
отвала. Не больно-то это красиво, я согласен, но кто виноват? А? Мы
наедаемся, а потом снова карабкаемся, теперь уже вверх, по стене ближайшего
здания.
Лезть приходится долго. Нам тяжело. На кормежку ушел весь день, так что
дело, понятно, к вечеру. Заходит солнце. Этот ваш пресловутый кровавый закат
сияет, как врата ада. Облака фиолетовые, как хороший синяк. А мы все лезем.
Темнеет, загораются звезды. К тому времени, как мы долезем доверху,
наступает ночь.
Вы, может, заметили, что женщин у каменного народа мало. Так что, когда
наши дамы не заняты, на их милости претендентов хватает. Вот восходит луна.
Мы ждем. И одна из них начинает петь. - По каменному телу прошла дрожь. -
Нехбет! Вы не представляете себе, как они поют. Так сладко, что хочется
упасть с крыши.
Дверь из Тинтагеля негромко открылась и закрылась. На колокольню вышла
Сирин. Увидев Джейн, она, кажется, удивилась. Но после мгновенного колебания
присела рядом. Они стали вместе слушать горгулью.
- И вот постепенно, по одному, к пению присоединяются мужские голоса.
Низко так, глубоко. Может, у нас звучит не так красиво, но глубоко. Как
раскаты грома после песни жаворонка. Даже не знаю, сколько это продолжается.
Тут обычно вроде как теряешь чувство времени. Себя не помнишь. Она
расправляет крылья. Взлетает. Она парит высоко в небе и все поет, все поет.
Тут уж мы полностью теряем рассудок. Мы переваливаемся через парапет, и
дальше нами управляет инстинкт. Нас, может, двадцать или тридцать, а то и
сорок. Мы летим всей стаей туда, где она. Мы возбуждены, мы смеемся, шутим.
А ей ведь нужен только один. Так что мы начинаем вести себя грубо. Видите, у
меня нога хромая. И два когтя вырвано. - Он распустил когти, показал, потом
опять втянул.
- Дама летит далеко впереди. Понимаете, им же приходится растить
детенышей, выкармливать. Выгонять из гнезда, когда они подрастают и начинают
убивать друг друга. Так что, естественно, она сильнее нас. Только лучшие из
нас могут за ней угнаться. Постепенно, один за другим, большинство отстает.
Ну и, конечно, есть способы убедить соперника, что пора бы ему домой.
И в конце концов остаешься с ней один на один. Она еще впереди, но не
очень старается оторваться. Может, даже слегка замедляет полет. Может, она
оглядывается, как бы вроде игриво: интересно, мол, посмотреть, кто это там
летит. Она расправляет крылья. На боках ее сияют лунные отблески. Ах! Какое
у нее длинное, стройное рыжее тело! Как у львицы! Ее когти как кинжалы из
гематита. Груди ее как два черепа, и в глазах желание.
Она поднимается вверх, по спирали, и вы летите за ней. Город далеко
внизу. Воздух холодный и ясный. Каждый мускул в вашем теле горит огнем, но
вы приближаетесь. Ее крылья загораживают все небо. Она протягивает навстречу
вам свои длинные красивые руки. Она прекрасна и нежна, как сама Смерть. От
нее одуряюще пахнет мускусом. Она хочет вас и не может этого скрыть, она
хочет вас так же, как вы хотите ее.
Сирин была взволнована.
- Как это прекрасно! - прошептала она.
- Вот и наши дамы говорят, что это прекрасно. - Сордидо глубоко
вздохнул. - Но, с другой стороны, что им еще говорить? Мужик-то уж никогда
своего мнения на этот счет не выскажет.
- Что?!
- А вы как думаете? Дама летала всю ночь, а ведь ей вынашивать
детенышей, а их, быть может, двенадцать штук! Ей же энергия нужна! Поесть-то
ей надо или нет?
- Какой ужас! - воскликнула Джейн. Сирин промолчала.
- Ну, может, с вашей точки зрения это и ужас. Но только дамы в этом не
виноваты. Так уж мы устроены, ничего не поделаешь. - Сордидо мрачно
замолчал. Потом с видимым усилием выпрямился, расправил плечи. - Ладно, я не
хотел вас огорчать. Просто уж сам предмет такой... Понимаете?